В прошлый раз мы с вами бродили по Петербургу Чокана Валиханова, который провел в столице почти год своей короткой жизни. И выяснили, что, несмотря на значительный срок пребывания, об этом этапе биографии «промелькнувшего метеора» сохранилось очень немного сведений.
Здесь был… Где-то
«Наверняка», «вероятно», «можно судить», «можно предположить» — вот фразы, которыми пестрят все описания «петербургского периода» Чокана Валиханова, и которыми авторы пытаются восполнить недостаток документальных сведений. От этого остается ощущение какой-то недосказанности и тайны.
В одном из двух писем домой (за год!) Валиханов дает и свой «точный адрес» в Петербурге: «Мой точный адрес: Кавалеристское отделение Департамента Генерального Штаба». Это кого же можно разыскать по такому адресу? Только того, чей истинный адрес известен лишь избранным.
Кстати, после второго письма родителям в истории Валиханова опять наступает пробел на несколько месяцев. И не совсем ясно, каким образом и когда он вернулся из Петербурга к месту службы. Да и из Петербурга ли?
Но, несмотря на фрагментарность и недосказанность, на следы пребывания Валиханова в Петербурге, имея на то волю (и воображение), натыкаешься беспрестанно. Встречая их даже там, где сам он заведомо не бывал. К примеру, в мемориальной квартире Федора Михайловича Достоевского в Кузнечном переулке.
Когда Достоевский переехал сюда в 1878 году, вряд ли что-то напоминало еще в великом писателе того разжалованного в солдаты ссыльного, с которым когда-то судьба свела Валиханова в далеком Семипалатинске. Сам Достоевский не любил вспоминать о своей ссылке, и, если бы не знакомая фотография, на которой друзья запечатлелись в семипалатинском ателье Лейбина, о том периоде в жизни Федора Михайловича вообще бы не осталось никакого «зрительного ряда». Неслучайно и в музее этот снимок сразу бросается в глаза в зале, повествующем о судьбе Достоевского.
Что до связи Валихановых со столицей империи, то она не прервалась и после преждевременного ухода из жизни Чокана.
В 1876 году в Санкт-Петербурге состоялся конгресс ориенталистов, к которому была приурочена большая этнографическая выставка. Экспонаты для нее собирались по всей империи и состояли как из произведений материальной культуры, так и из срочно записанных сказок, легенд и… «тостов разных». Народы России включились в своеобразное соревнование по сбору национальных экспозиций, и казахи, понятное дело, были не в последних рядах.
Среди самых активных содействователей начинания по традиции была семья Чингиза Валиханова, которая отправила в столицу не только предметы народного искусства, но и послала на конгресс одного из своих сыновей Якупа. Среди наиболее ценных вещей находились сабля (клыч) «под серебряной оправою», принадлежащая отцу (оценена в 125 рублей), «суконные чамбары, вышитые шелком на ситцевой подкладке» самого султана Якупа (100 рублей), а также кожаный колчан с пятью стрелами (75 рублей).
Но о Валиханове можно писать вечно, однако… У меня еще есть адреса!
Памятник Джамбулу
Если с Невского завернуть на Владимирский, пройти не сворачивая до величавого Владимирского собора, а затем двигаясь все в том же направлении перейти на Загородный проспект и благополучно миновать всенародно известные Пять углов (те самые, рядом с которыми селились петербургские татары и про которые пел Высоцкий: «В Ленинграде-городе у Пяти Углов получил по морде Ленька Соколов»), то очень скоро ваше внимание неминуемо привлечет неожиданный для непосвященного указатель.
«Переулок Джамбула». Джамбула? Многие из молодых и состоявшихся казахстанских буржуа во время визитов в северную Столицу России бывают сильно ошарашены этой вывеской. Представьте только выходящего наутро после бессонных переговоров (в каком-нибудь дорогом ресторане или стрип-баре) отечественного бизнесмена, который вдруг видит перед собой на мутноватом фоне эту надпись «Переулок Джамбула». Естественным желанием трясущего головой банкира является единственное — вспомнить все. Все, что было накануне…
Но для старшего поколения советских людей имя Джамбула неотделимо от Ленинграда. Потому что самыми проникновенными и известными строчками семиреченского акына («Ленинрадцы, дети мои! Ленинградцы, гордость моя!») для подавляющего большинства и исчерпываются все знания поэтического наследия народного поэта. Эти строчки из стихотворения, обращенного к жителям блокадного Ленинграда, пережили многие другие оды и здравницы Джамбула Джабаева. И именно в благодарность за них старинный Лештуков переулок и был переименован ленинградцами в переулок Джамбула.
Никаких особенных примечательностей тут нет (мемориальная доска народного артиста Горбачева да Северо-Западный институт печати), если не считать бронзового памятника самому акыну в небольшом скверике. Памятник появился во время года Казахстана в России (или наоборот?). Темный бронзовый Джамбул с бронзовой домброй в мрачноватом антураже типового питерского переулка, застроенного «доходными домами», выглядит птицей в клетке. Но памятнику все равно где стоять.
Переулок Джамбула
Днем рядом с ним гуляют молодые мамаши с колясками, а вечерами потягивают пиво невозмутимые отроки из ближайшей школы.
Но заканчивается (вернее, если по нумерации домов, начинается) переулок Джамбула очень эффектно — широким мостом через Фонтанку, который упирается на противоположном берегу в красивое зеленое здание. Декор в нем выдает архитектуру позапрошлого века. Красивое здание — знаменитейший театр Ленинграда-Петербурга БДТ (Большой драматический театр имени Товстоногова). А мост — все, что осталась от раннего прошлого этих мест, Лештуков мост.
Когда-то, по историческим меркам не очень давно, в первые годы существования Петербурга тут, за Фонтанкой, было глухо и дико. Здесь была вотчина дерзких разбойников, терроризировавших окраины города и грабивших на дорогах. Придворные Петра любили выезжать на местные болота стрелять уток. Потом тут стали строить «престижные загородные коттеджи», среди которых выделялся возведенный самим Растрелли дворец Генриха Лестока — лейб-медика, пользовавшего первых русских императриц. По исковерканной фамилии Лестока переулок и назвали Лештуковым.
На гребне парада самосознаний раздавались голоса о возвращении переулку Джамбула «исторического названия», но жители высказались против. И имя Джамбула переехало с карты Ленинграда на карту Петербурга. (Чего не скажешь о карте Алма-Аты, которая в те же годы лишилась улицы Ленинградской.)
Но это не единственный «казахстанкий» топоним Санкт-Петербурга. В городе на Неве есть, например, улица Байконурская. И еще две улицы, названные именами героев, одинаково близких как казахстанцам, так и ленинградцам-петербуржцам.
Улица Алии Молдагуловой
Алия Молдагулова, чей памятник стоит на самом почетном месте в нашей южной столице, — одна из самых узнаваемых и значимых героинь казахстанской истории. И недаром. В свои 19 лет эта хрупкая девушка с выразительными черными глазами перебила из своей снайперской винтовки три десятка здоровенных мужиков — вражеских солдат и офицеров. И пала смертью храбрых в бою на поле сражения под Новосокольниками в самом начале 1943 года. За что и получила Золотую Звезду Героя.
Но Алию чтят и помнят не только в родном Казахстане. В Санкт-Петербурге, на Охте, есть улица, названная в честь героической казашки. Потому что Петербург считает ее своей.
Мало кто знает, что прежде, чем попасть на фронт, девушка-героиня успела хлебнуть лиха блокадной жизни в Ленинграде. Вместе с городом на Неве она пережила самую страшную зиму Блокады и лишь весной 1942 года по Дороге жизни была вывезена в Ярославскую область, где окончила вначале школу-семилетку, успела поучиться в авиационной школе, а потом завершить свое быстротечное образование на Центральных женских снайперских курсах.
В Ленинград Алия попала в 1938 году, лишившись родителей. Здесь, в детском доме на Гурдиной улице, она и жила до самой войны. Эта улица и получила впоследствии имя Молдагуловой. Расположенная на Охте между Большеохтенским и Среднеохтенским проспектами улица Молдагуловой может похвастаться лишь одним архитектурным памятником — строением в глубине, на котором и висит мемориальная доска, повествующая о том, что «в этом доме находился детский приют, в котором воспитывалась Алия Молдагулова, Герой Советского Союза. Конец 1940 г. Начало 1942 г.». (Интересно, что сиротский приют этот появился на карте города задолго до периода массовой безпризорщины еще при царях.)
Музей Алии Молдагуловой
Имя Молдагуловой носила и пионерская дружина школы № 104, где училась Лия (так называли Алию ленинградцы). Здесь же был открыт и музей героини. Уже в новое время школа поменяла свое историческое место и переехала на несколько кварталов далее по Большеохтенскому проспекту. Так что «класс Алии» также, как и ее парта теперь вряд ли имеют мемориальное значение. Как нет более и пионеров-ленинцев. Они ликвидированы как класс. Однако музей сохранился и по-прежнему считается предметом гордости 140-й школы. Мне довелось побывать в нем лет 10 назад.
Хранителями его в те годы являлись заведующая школьной библиотекой Ирина Барулина и учитель истории Владимир Костиников. Музей небольшой, но душевный. Хотя у меня после его посещения и появилось ощущение, что его «живая история» более уже в прошлом.
Многочисленные стенды и альбомы, газетные вырезки и предметы детского вдохновения поколений советских школьников повествуют о той жизни, которой уже не будет по многим причинам. Пионеры дружины имени Алии Молдагуловой встречались в былые времена не только с одноклассниками героини в Ленинграде, но и бывали в экспедициях в Казахстане, искали ее родственников, дружили с нашими пионерами, встречали их у себя. Связи, правда, до конца не прервались, но качество их вряд ли уже когда-нибудь достигнет того уровня и накала.
Однако о том, что Алия не будет забыта на берегах Невы, можно сказать определенно. В России ныне наблюдается всплеск патриотизма. Подрастеряв поколение, воспитанное голливудскими представлениями об истории и стараниями отечественных разоблачителей, власти страны ныне делают все, чтобы новые граждане понимали правильное значение минувших событий, в первую очередь — Великой Отечественной войны, типичной героиней которой и была наша общая Алия Молдагулова.
Мы и Ленин. Пара слов о Ленинграде
Ленинград занимал совершенно особое место в душах советских людей. Как же, «город трех революций», «город Ленина», «город славных пролетарских традиций». Неслучайно Ленинград стал в СССР и местом идеологического паломничества, эдакого «классового туризма». Сюда хоть раз в жизни хоть на пару дней мечтал попасть любой житель с самой отдаленной окраины. И, что удивительно, мечта эта благодаря профсоюзным путевкам и дешевому транспорту была вполне сбыточной. Не иссякал поток гостей и из Казахстана. Ведь связи были особыми — еще с 30-х годов Ленинград взял шефство над нашей степной республикой.
Понятно, что главные святыни и символы Октябрьской революции (за исключением разве что Красной площади с мавзолеем вождя) остались в городе, в котором и произошли судьбоносные события 25 октября 1917 года. Вот план «обзорной автобусной экскурсии» 1951 года «По памятным местам Великой Октябрьской социалистической революции»: «Таврический дворец (здесь 4 (17) апреля 1917 г. В.И. Ленин провозгласил Апрельские тезисы), площадь В.И. Ленина у Финляндского вокзала (место исторической встречи В.И. Ленина 3 (16) апреля 1917 г.), площадь Революции у б. особняка Кшесинской (здесь с марта по июль 1917 г. размещались Центральный и Петроградский комитеты большевистской партии)…» (Тут я сделаю пробел — список включает в себя много незначительных по событиям достопримечательностей.) «…Квартира-музей В.И. Ленина на Сердобольской улице, 1 (последняя нелегальная квартира В.И. Ленина), крейсер «Аврора», Петропавловская крепость, Дворцовая площадь (остановка на площади посвящена рассказу о штурме Зимнего), Смольный (штаб Великой Революции)».
Ну и т.д.
(Окончание следует.)
Андрей Михайлов — землеописатель, автор географической дилогии «К западу от Востока. К востоку от Запада»
Фото автора