(Окончание. Начало в предыдущих номерах.)
В прошлый раз мы отправились в самый индийский маршрут по Индии. По течению Священных рек. Туда, где, смешавшись с многомиллионными толпами паломников и пристав к отдельным группам пилигримов, и можно увидеть самую настоящую Индию. Во всей красе. Такую, какова она есть. И какова она была во все времена своей истории. И, что-то подсказывает, какой она будет... Пока будет!
Матхура — вотчина Кришны
Ямуна (Джамна), миновав Дели, медленно течет навстречу Ганге мимо Матхуры. А раз протекает, то автоматически является одной из остановок для приходящих сюда паломников.
Попасть в Матхуру — заветная мечта любого кришнаита. Здесь Кришна родился и провел самые свои бесшабашные годы. Именно тут он играл на своей волшебной флейте, самозабвенно развлекался с местными пастушками-гопи, нескромно подсматривал за купающимися девушками.
Сегодня к священным водам Джамны приходят тысячи паломников, дабы, совершив омовение, приобщиться тут к святости жизнелюбивого индуистского Леля.
Здесь, в Матхуре, мне довелось впервые присутствовать при непосредственном общении индусов со священной рекой. Для этого пришлось встать затемно и пересечь город на отчаянно дымящем тук-туке, разрывавшем своим истерическим ревом еще только просыпающиеся улицы.
Впрочем, на гатах Матхуры уже бурлила своя жизнь. Там властвовало свое время — величавое и плавное, как это вечно ускользающее на восток течение самой реки. Джамны, по своей святости уступающей только самой Ганге.
Гаты можно перевести как «лестницы» или «ступени». Известны гигантские природные уступы Западных и Восточных Гат, горных хребтов, в которые заправлен тупой клинок полуострова Индостан. Гаты у священных рек — это своеобразные каменные набережные, по которым сходят к вожделенной воде совершающие омовение паломники.
Здесь, в Матхуре, среди многочисленных пилигримов со всего Индостана, последовательно обходящих с поклоном многочисленные храмы и святыни своей божественной земли, запросто можно повстречать и земляка-кришнаита. И, обратившись к нему с приветствием по-русски: «Ну как оно?», получить столь же абстрактный ответ: «Да так как-то...».
Вообще говоря, с кришнаитами всегда можно поговорить. Вежливые люди. Не откажут. Иной соплеменник в ином месте просто послал бы тебя с твоими вопросами в привычное отечественному менталитету место, а эти — нет, терпеливо отвечают, боятся подпортить карму.
Считается, что наиболее действенное причастие святой водой происходит при первых лучах восходящего солнца. Но народу в обычный зимний день немного. Оттого все так степенно и спокойно.
Тем заметнее другие персонажи, которые перемешаны на гатах с паломниками-людьми. Белоснежные цапли разных размеров, грязные полуоблинялые собаки, неизменные священные коровы и вечно озабоченные взъерошенные обезьяны.
Такая терпимая и мирная обстановка характерна для Индии — любовь к меньшим братьям тут антологическая. Предопределенная представлениями о карме и нюансах перерождений после смерти. Ведь никто не может откровенно сказать, кем он станет в своей следующей жизни. А значит, и определить кто скрывается под белоснежным оперением цапли и взъерошенной шерстью макаки. Вдруг кто из предков?
Пока я умиляюсь гармоничным отношением людей и зверей, какой-то брахман хватает палку и со злобой запускает в наглеющего обезьянина. Нисколько не думая о том, что мог ведь запросто угодить в лоб своему почтенному дедушке! Ахимса ахимсой, но совесть тоже надо иметь!
Бенарес — Мекка, Лхаса и Иерусалим на берегу Ганги
Но, чтобы максимально прочувствовать глубину отношений индусов к своим священным рекам, нужно непременно побывать на гатах Бенареса или, как его теперь называют, Варанаси. Города, коему, как утверждается, более трех тысяч лет, и само основание которого освящено участием грозного Шивы — второго великого бога современного индуистского пантеона.
(Отмечу, что деление индусов на шиваитов и вишнуитов часто сбивает с толку заряженных межконфессиональными дрязгами европейцев. В индуизме нет ничего похожего на отношение суннитов и шиитов или православных и католиков.)
«Побывать в Индии и не видеть Бенареса, ее древнейшего и священнейшего города, считается у туристов большим упущением! Бенарес — это столица индуизма, для благочестивого брахмана он то же, что Мекка для магометанина, Лхаса для буддистов, Иерусалим для христиан... Но по сравнению с этими молодыми колыбелями религий Бенарес является глубоким стариком...»
Это выдержки из записок одного из участников Большой Игры Андрея Снесарева, побывавшего в Индии около ста лет назад.
«Бенарес, несомненно, один из наиболее красочных городов Индии. Он расположен на изгибе Ганга, вдоль возвышенного хребта, поднимающегося на 100 футов над водою. Если смотреть на него с реки, он представляет собою панораму дворцов, храмов и мечетей, увенчанных крышами, башенками, минаретами. Эта сказочная панорама тянется по хребту на протяжении 5 верст. От нее к реке спускаются каменные лестницы (гаты), прерываемые широкими площадками, на которых построены изящные индусские часовни, купальни и кафедры для проповедников... Гаты, купальни и мостики кишат пилигримами, пришедшими со всех уголков Индии...»
Сюда, в Бенарес, к берегам священной Ганги, мечтают хоть раз в жизни прийти все правоверные индуисты. А уж закончить тут самою жизнь и быть кремированным на этих берегах — честь, которая выпадает лишь самым достойным.
Нерв Бенареса и поныне те самые священные лестницы-гаты. Единственная в мире набережная, которая тянется на несколько километров вдоль реки, и по которой спускаются для омовения в водах Ганги поклонники.
Там, где не подстраиваются под время!
Как и все влюбленные в Индию, я вначале много читал о ней, а уж потом начал бывать. Бенарес был, наверное, главным магнитом, манящим меня в страну чудес. Слишком проникновенными и живыми казались мне те описания, которые попадались на глаза. Описания, как правило, столетней давности вроде снесаревских.
Вот где поджидала меня настоящая Индия!
Главное — успеть бы. Дело выбивания смысла из мистерий и превращения священного действа в балаган шагает по планете полным ходом. И там, где тысячелетиями люди принадлежали себе и поклонялись своим божествам, главным персонажем ныне является жвачный турист с оттопыренной губой и толстым кошельком. Он теперь и заказывает музыку.
Вот от того-то, когда я впервые попал в Индию, меня тянула вовсе не столица, не Бомбей, и даже не прославленная Агра (про Гоа вообще промолчу). Больше всего хотелось побывать тут, на гатах Бенареса, в городе Шивы, Будды, Махавиры и многих иных, хоть каким-то боком причастных к исконно индийской культуре.
Единственное, чего я опасался, так это Времени, которое имеет дурацкое свойство модернизировать общество, выхолащивая его тончайшие и изысканнейшие шелка до состояния практичной джинсы.
Но с Бенаресом, как, впрочем, и со всей остальной Индией, такие опасения зряшны! Тут не подстраиваются под Время, а регулируют его течение согласно своим внутренним ритмам. Которые, теперь я знаю наверняка, определяются неспешным течением священных рек.
Трудно представить себе что-либо более пестрое, отрешенное, неподвластное капризам времени, нежели эта одухотворенная единым порывом толпа, жаждущая поскорее слиться с божеством и собирающаяся тут каждое утро на восходе солнца.
По Ганге вспять течению
Чтобы охватить (или хотя бы попытаться) все действо, происходящее каждое утро (в течение тысяч лет) на семи десятках бенаресских гат, нужны две вещи. Лодка с гребцом и незамутненное европейской брезгливостью сознание.
Особенно — второе. Без него посторонний наблюдатель будет видеть лишь грязь и антисанитарию и на каждом шагу ужасаться, как можно в одной воде мыть голову, очищаться от скверны, чистить зубы и благоговейно пить ее маленькими глотками, при этом разбрасывая в ней еще не остывший пепел покойников, стирать одежду, сливать нечистоты и безо всякого угрызения сбрасывать мусор. В Индии можно!
Сердобольные западные туристы, ужасаясь и жалея индийских пилигримов, даже и не думают, что видят перед собой абсолютно счастливых людей, у которых не менее поводов для жалости к своим затемненным западным побратимам! Возможно, в этот момент мечта сбылась как для первых, так и для вторых. Стенать не нужно.
Основное действо и тут разворачивается на рассвете, когда тысячи паломников, подготовленных жрецами, встречая восходящее светило, безмолвно сходят по ступеням-гатам в мутные воды священной Ганги. По которой в это время во все стороны расплываются цветочные гирлянды и скорлупки с трепещущим пламенем.
Нужно увидеть эти вдохновенные, самозабвенные, просветленные и одухотворенные лица, чтобы осознать всю значимость для совершающих омовение того акта, невольным свидетелем коего стал ты, случайный прохожий, посторонний, пришелец из совершенно иного мира!
Впрочем, насколько интересны персонажи этой ежеутренней бенаресской мистерии для вооруженных фото-, видеокамерами и прочими гаджетами заезжих с Запада (тут их, кстати, не так много, как во многих других туристических центрах Индии), настолько несущественны в такие моменты все посторонние для самих участников действа.
В участниках омовения вообще-то очень трудно узнать привычных, встречающихся на городских улицах, индусов.
Вот, встречая подымающееся светило, сидит на помосте невозмутимый, перепачканный священным навозом и пеплом кремированных йог, вдыхая попеременно разными ноздрями утреннюю прану.
Обрюзгший брахман деловито бреет голову жаждущему причастия, начитывая на ухо мантру.
Дряхлый старик, безвольно покачиваясь, стоит тут же, не мигая, уставившись на уже яркое светило слепыми глазами в ожидании скорого погребального костра. За этим он и брел сюда из своей далекой деревни, преодолевая расстояния и немощь.
Женщина, пуританская индианка, обнажив грудь, спускается по гатам в воду, не отвлекаясь ни на что и ни на кого.
Она спешит в божественные объятия священной Ганги...
Открытие, которое может и не состояться
«Сколько бы ни писали об Индии — все будет мало», — сетует в предисловии к одной из книг известный российский индолог Наталья Гусева.
Согласен. Если, разумеется, речь не идет об инкубаторски однообразных впечатлениях-постах, отправленных и экспортированных из этой перманентно экзотической страны случайными посетителями. Со всеми этими набившими оскомину историями про грязь-нищету, мужественное катание на слоне, вороватую наглость обезьян, коров на улицах, об озарениях и посвящениях в «настоящих ашрамах», судьбоносных встречах с «великими гуру», про йогов, подымающих тяжести своей фаллической силой, смешные цены на шмотье и совершенную невозможность «цивилизованному человеку» жить в этих «ужасных условиях».
Индия тем и чудесна, что там каждый сущий открывает что-то свое, особенное. А точнее находит то, чего достоин, к чему предрасположена его собственная душа и готова его натура. Если не приехать сюда предвзятым, уедешь отсюда переполненным.
Индию можно открывать бесконечно.
Андрей Михайлов — писатель-географ, автор дилогии «К западу от Востока. К востоку от Запада» и географического романа «Казахстан». Фото автора