Первый раз я попал сюда в начале 90-х. Тогда как раз «открылся» Китай и был, наконец, закончен один из амбициознейших проектов времен Великой дружбы — железная дорога от Ланьчжоу к Турксибу. Скрипучий состав, звонко громыхая стыками промороженных рельсов, двигался навстречу ветру по Джунгарским воротам. И, хотя сами Ворота оказались на деле вовсе не таким грозным дефиле, как мнилось, и ветер дул совсем не с той силой, что приличествовала легендарному Юй-бэ, сердце все равно билось усиленно и радостно. Еще бы! Я въезжал в чрево самого, быть может, знакового горного прохода, определявшего веками судьбы земной цивилизации!
Игольное ушко между Востоком и Западом
Действительно, если подходить к географии Евразии аллегорически, то сложные и немногочисленные «лазы» Центральной Азии, по которым, минуя безжизненные пустыни и заоблачные горы, можно было протиснуться с Востока на Запад и с Юга на Север (или наоборот), легко уподобить узкой перемычке песочных часов. Чтобы пересчитать их, пальцев двух рук будет более чем достаточно. Коридор Хэси, Зайсанская котловина, русло Эмеля, Джунгарские ворота, тропы долины Или, Музарт, Туругарт, Каракорумский перевал, Хайберский проход… Вот, пожалуй, и все!
Именно географическая обособленность частей Азии и труднопроходимость путей между ними определили во многом своеобразие и уникальность развития цивилизации Старого Света в трех ее основополагающих вариантах: западном, индийском и китайском. Когда доблестный царь Александр Филиппович Македонский (которого в истории просто и по-свойски кличут Великим) в своем стремлении покорить мир увяз в Индии, немного не дойдя до вожделенных пределов Ойкумены на востоке, западная наука еще ведать не ведала о существовании Китая. И это говорит само за себя!
Между тем в этом «неизвестном» Китае древние мудрецы Конфуций и Лао-Цзы ко временам походов Македонского были уже богами — им молились в храмах (в то время как основанные ими школы неистово спорили о «человечности» на философских диспутах), эпоха Весны и Осени сменилась смутными временами Борющихся царств (закончившихся столетие спустя появлением единого Циньского государства), и началось повсеместное строительство «длинных стен» (сыгравших позже такую важную роль не только в истории самого Китая, но и в судьбах всего мира).
Хозяин Джунгарских ворот
Понятно почему, всякий раз въезжая в Джунгарские ворота, я отчетливо ощущаю тут бурлящую историческую стихию, в которой причудливо и неразрывно переплетены время и место. Вот она, классическая перемычка «песочных часов», через которую тысячелетиями переливается «песок», собранный с огромной территории по «ту сторону», дабы, просвистев, рассеяться по еще большей площади здесь. И это не только аллегория, а ландшафтообразующая схема. Весьма, кстати, распространенная в Глубинной Азии.
Окруженные горами знойные равнины Джунгарии, Кашгарии и Гоби с их температурными и барическими контрастами — это суть огромные центрифуги, разгоняющие воздушные массы до почти жидкого состояния и выдувающие страшные вихри через все щели и дыры местного рельефа.
Одно из таких ветровых дефиле, быть может, самое естественное из всех прочих — это и есть Джунгарские ворота. Пограничная впадина, разделяющая не только Казахстан и Китай, но отделяющая горы Центральной Азии (заканчивающиеся здесь Джунгарским Алатау) от гор Сибири (которые начинаются Барлыком и Тарбагатаем).
Выдуваемый в холодное время года из пустынь Джунгарии ветер Ибэ (Юй-бэ, Евгей) дует с такими постоянством и злобой, что с давнишних пор именно он был самым заметным моментом всех «правдивых историй», которые «переживали» в этих местах всякие проезжие и переезжие. Про бездонные пещеры, порождающие вихри и сдуваемые бурями караваны.
И это неслучайно. Проходивший здесь в 1905 году В.А. Обручев вспоминал, что никакой пограничной стражи на границе не было и в помине. Потому что ветер охранял рубежи лучше самых бравых стражников.
«Температура его выше нуля, судя по тому, что снег на его пути тает, но люди застывают вследствие его огромной силы, пронизывающей человека. Ибэ дует периодически день-два, иногда — неделю, а потом на некоторое время затихает. Из-за этого ветра в Джунгарских воротах нет ни одного зимовья кочевников, а пограничные посты вдоль русско-китайской границы, которая идет вдоль Ворот, прячутся от ветра в долинах той и другой сторон».
Ныне времена поменялись, и местные кличут Ибэ по-свойски — Евгей. (Хотя приличнее было бы называть его Эби — по имени близлежащего китайского озера Эби-Нур, с которого он и дует). С появлением железной дороги ветер потерял свою актуальность. Хотя патриоты не желают признавать очевидного и утверждают, что Евгей способен не только «остановить поезд», но даже «столкнуть его с рельсов».
Здесь был Чингисхан?
Сильные ветра дуют в основном в холодное время года. Летом вся приалакольская равнина подернута неподвижным знойным маревом. Чем ближе к Воротам, тем неприютнее становится окружающее. Чахлая растительность на некоторых участках пропадает вовсе. Ей ввиду отсутствия почвы, начисто содранной ветрами, здесь просто не за что зацепиться. О силе бушующих бурь говорят вытянутые по направлению вихрей черные галечные грядки — настоящая каменная пустыня типа «гамады».
Честно говоря, факт отсутствия «подножного корма» здесь, с севера, и аналогичные ландшафты с юга, со стороны Джунгарии, лично у меня вызывают большие сомнения по поводу прохождения здесь больших конных скоплений вроде армии того же Чингисхана. Монголы овса не сеяли. И никаких надписей а ля «здесь был» Чингисхан в Воротах не оставил. Гораздо удобнее и комфортнее для прохождения огромной орды было бы пройти через Зайсанскую котловину.
Хотя, если верить Льву Гумилеву, пустыни Центральной Азии в обозримой истории неоднократно покрывались буйными травами. «Степь цвела» с IV по XIII век, так что апофеоз монголов (как и тюрков) пришелся как нельзя кстати (для кочевников) на пик урожайности кормовых трав. А может быть, не пришелся, а стал возможным только в это животворное для Центральной Азии время. Это откуда посмотреть.
Ну а лучший вид на сами Ворота открывается с высокого обрыва левого берега речки Ыргайты, стремительно несущей свои мутные ледниковые воды с вершин Джунгарского Алатау в маленькое озерко, недавно еще бывшее заливом Алаколя. Это озерко — Жаланашколь, мирно голубеющее за широким Ыргайтинским каньоном. Притомившееся аккурат посередке в пространной межгорной котловине. Горы, что возвышаются за озером слева, сливающиеся отсюда в один массив Барлык и Майли, — это уже земля китайская.
Дорога среди чертей
Джунгарские ворота до самого XX века «открывались» в основном в одну сторону — на Запад. Потому так любопытны те редкие случаи, когда можно проследить за движением в обратном направлении.
Вскоре вслед за Плано Карпини мимо Алаколя проследовала миссия фламандца Гильома де Рубрука (1253 год) — «спецпредставителя» короля-крестоносца Людовика IX.
От Кайлака (этот средневековый центр христианства и буддизма в Семиречье не так давно активно копали наши археологи в районе села Каялык-Антоновка) Рубрук вышел к Алаколю и берегом добрался до Джунгарских ворот.
«Среди больших гор в юго-восточном направлении тянулась долина, а затем между горами было еще одно большое море, и через эту долину от первого моря до второго протекала река; в этой долине почти беспрестанно дует столь сильный ветер, что люди проезжают с великим опасением, как бы ветер не унес их в море».
Второе «море» Рубрука — это, скорее всего, Эби-Нур по ту сторону границы. А река, очень похоже, Ыргайты. Ну а долина — Джунгарские ворота. Так что вряд ли, как принято считать, Рубрук отправился отсюда вдоль северного склона Барлыка. Для этого пришлось бы возвращаться обратно. Он, скорее всего, обошел Барлык-Майлинский массив с юга. А если так, то становится понятным один из загадочных моментов, которыми в изобилии пестрит описание пути Рубрука. Речь — о «месте среди страшных скал».
«На этом переходе демоны обычно внезапно уносили людей. И неизвестно было, что с ними делалось. Иногда демоны похищали лошадь, оставив человека; иногда они извлекали у человека внутренности, оставив на коне его телесную оболочку…»
Каждому, кто путешествовал по Джунгарии, сразу приходит мысль об Орхо — «Эоловом городе» академика Обручева. Эти причудливые, похожие на развалины выветривания у реки Дям, «страшные скалы» издревле обильно населялись духами и до сих пор носят у китайцев название «Город чертей», а у местных казахов ассоциируются с классической территорией шайтана. Если бы Рубрук шел через Эмель, то прошел бы мимо, но южная дорога выводила его прямо к Орхо.
Андрей Михайлов — землеописатель, автор географической дилогии «К западу от Востока. К востоку от Запада»
Фото автора