В последнее время в Астану зачастили европейские и заокеанские визитеры. Так, на прошлой неделе Казахстан посетил Президент ФРГ Франк-Вальтер Штайнмайер. В рамках своего двухдневного визита после столицы он полетел на запад Казахстана в Мангистаускую область, чтобы лично увидеть и понять, как здесь будут реализовывать два мегапроекта, один из которых связан с ВИЭ, второй — с развитием инфраструктуры, в частности, с расширением мощностей Транскаспийского маршрута
«НП» поинтересовалось мнением двух ведущих казахстанских экспертов о том, каковы перспективы проекта зеленого водорода, который будет создаваться абсолютно с чистого листа, а также о трудностях и вызовах, которые могут возникнуть при его реализации.
Немного предыстории
Вначале был саммит (в конце 2022 года. — Прим. автора) в форме диалога Европейского союза и Центральной Азии, в рамках которого в присутствии Президента нашей страны и главы Евросоюза было подписано соглашение о строительстве центра ВИЭ и зеленого водорода в Мангистауской области. Затем был визит Министра иностранных дел Германии, которая заявила о создании в Астане центра «водородной дипломатии» с последующим преобразованием его в хаб, где в будущем планируется осуществлять обмен опытом по развитию ВИЭ.
Эти два события с разницей по времени всего в одну неделю свидетельствуют о том, что Европа на фоне ситуации в Украине и газового шантажа со стороны России решила активнее заняться развитием ВИЭ и тем самым уйти от зависимости от поставок газа и нефти.
И если раньше стратегия ЕС по развитию ВИЭ была плавной, то с началом российско- украинского конфликта этот вопрос приобрел не только для ЕС, но и для стран Центральной Азии большую значимость и получил новый импульс.
Почему одна из сильнейших экономик ЕС — Германия — сегодня фокусирует свое внимание на развитии потенциала нашей республики для производства энергии из ВИЭ и каковы вызовы для обеих сторон? Ответ на эти вопросы корреспондент «НП» попытался найти в беседе с экспертами по энергетике Асетом Наурызбаевым и Абзалом Нарымбетовым.
Нужен ли нам зеленый водород?
Асет Наурызбаев: «В Казахстане есть все условия для развития солнечной и ветровой энергетики, а Европа на фоне событий, связанных с агрессией России против Украины, хочет как можно скорее уйти от углеродной зависимости. Вера в углеводороды — это единственный инструмент шантажа и возможность ставить свои условия другим странам, что и пропагандирует Россия.
Хочу напомнить, что генеральная линия человечества была нацелена на плавный переход на производство электроэнергии из ВИЭ (возобновляемых источников энергии). К 2020 году Европа в целом достигла 20 процентов доли ВИЭ в своей энергокорзине. Но после 24 февраля прошлого года этот процесс ускорился. И именно газовой шантаж придал ему импульс.
Цены на газ сегодня неоправданно высокие. Европа ищет более дешевые источники энергии. А солнце — это и есть термоядерный реактор, созданный самой природой, причем такой, который находится на достаточном расстоянии от Земли, чтобы человечество могло получать из него электричество.
Солнце светит бесплатно, и ветер дует бесплатно. Энергия солнца и ветра дешевле, чем та, которую получают из угля, нефти или газа. Мир давно пришел к этому пониманию, это осознает все больше и больше стран. Ветро- и солнечные электростанции в будущем заменят дорогостоящие угольные и атомные.
Повторю, что сегодня зависимость от углеводородов беспокоит Европу. И чем больше построят станций на основе ВИЭ, тем меньше будет ее зависимость от газа, а значит, и от России».
Почему Германия не продолжит реализацию своих проектов на своей территории?
Асет Наурызбаев: «Европа ограничена тем, что она плотно заселена, чего нельзя сказать о Казахстане, где много пустующих земель, которые мы не сможем освоить в ближайшие десятилетия. Строить солнечные и ветряные станции — это наше моральное обязательство перед человечеством.
Еще один аргумент — это то, что энергия, получаемая от солнца и ветра, намного дешевле любой другой традиционной энергии. Все, кто умеет считать, включая Индию и Китай, а не только Европу, переходят на ВИЭ и видят для себя в этом большую перспективу».
Вызовы, которые нельзя игнорировать
Тем временем эксперт Абзал Нарымбетов считает, что в данном проекте больше пиара, чем реального понимания всех технических сложностей, с которыми инвесторы могут столкнуться.
Абзал Нарымбетов: «Проекта по зеленому водороду еще нет даже на бумаге, решение будет принято в 2026 году, а непосредственное строительство может начаться не ранее 2030 года. Для того чтобы приступить к проекту стоимостью 50 миллиардов долларов США, надо видеть вызовы, которые позволили бы понять, насколько Казахстан и сами инвесторы готовы к такого рода расходам. Первый момент — это вода, которая нужна для производства водорода. А речь идет о вододефицитном Мангистау, который получает воду из Волги по уже давно устаревшему трубопроводу. Со строительством завода по производству двух миллионов тонн водорода потребность в воде возрастет как минимум на 30 процентов. Рассчитывать на опреснение каспийской воды, используя не менее старый МАЭК, не стоит. Для этого тоже потребуются инвестиции. Второй момент — экологический. Помимо завода по производству водорода рядом планируется строительство ветряной фермы с применением турбин. Но Мангистау — это место остановки перелетных птиц. Из опыта других стран известны случаи, когда воздушные потоки от турбин затягивают пролетающих мимо птиц, в результате чего они гибнут. Поэтому важно учесть такой момент: установка турбин не должна быть на пути птичьего перелета. И третий, технический, момент: прежде чем строить любой завод, тем более стоимостью 50 миллиардов долларов США, следует определиться с рынком сбыта будущей продукции. Напомню еще раз, что мощность будущего производства — два миллиона тонн водорода. Это огромный объем, который рассчитан на большое количество потребителей. Поэтому потребуется инфраструктура, по которой мы сможем поставлять потенциальным покупателям этот зеленый товар. Если даже предположить, что мы сможем поставлять водород на соседний с нами огромный рынок Китая, тут же встанет вопрос о строительстве трубопровода длиной более восьми тысяч километров с запада на восток Казахстана. Словом, будь то Европа или Китай в качестве рынков сбыта, без сомнения, встанет вопрос о водородопроводе, а это дополнительные расходы к заявленным 50 миллиардам долларов США».
О рынках сбыта зеленого водорода
Асет Наурызбаев: «Но те, кто собирается строить такой проект, уже имеют понимание, куда получаемый водород продавать. Например, для обеспечения электричеством жилых и промышленных строений, для заправки международных автобусов, морских судов, поездов и самолетов. Плюс излишки водорода сможем экспортировать.
Что касается воды, то ее в Каспии достаточно, а для получения пресной необходимо использовать технологические инженерные решения. Что касается выбора места, то Мангистау — это идеальное место, где много солнца и ветра, а их стоимость — ноль. Надо только воспользоваться тем, что нам дают природа и климат.
Что касается экспорта водорода, то да, для этого необходимо строить водородопроводы, например, в быстрорастущий рынок Турции. Либо использовать уже построенные газопроводы, например, те, что были уже проведены до севера Германии в рамках проекта «Северный поток». По этой уже существующей инфраструктуре зеленый водород может попасть в другие страны Европы».
Абзал Нарымбетов: «Нет, тут речь идет о строительстве абсолютно новой инфраструктуры по доставке водорода на европейский рынок. Даже если взять во внимание уже имеющийся нефтепровод »Дружба», то он старый и не подойдет под водород. Что касается рынка сбыта и использования зеленого водорода на внутреннем рынке, то и тут в любом случае встанет вопрос по инфраструктуре. У нас нет трубопроводов, чтобы поставлять водород потребителям, учитывая нашу территорию и наши расстояния. Мы сможем использовать минимум один процент от того объема, который обещают тут производить. Два миллиона тонн — это огромная цифра. Также у нас до сих пор встает вопрос о цене за энергию от уже построенных здесь ветряных и солнечных станций. Все завозимое оборудование — зарубежное, и инвесторам невыгодно его завозить, если тариф на зеленую энергию устанавливается в тенге, да еще с оглядкой на социальный аспект. И еще один немаловажный момент. Не всегда у нас солнечные дни, особенно на севере республики. И не всегда ветреные. Поэтому нужны аккумуляторы-хранилища для сохранения переменной энергии. А это также относится к теме создания соответствующей инфраструктуры, на которую нужны дополнительные инвестиции. Что касается Европы и ее опыта, то там аналогичные производства небольшой мощности, водород используется для заправки автобусов и носит больше имиджево-социальный характер. Не надо скидывать со счетов и тот факт, что в Европе другие расстояния и другие условия — там уже есть соответствующая инфраструктура».
В чем едины оба эксперта?
Асет Наурызбаев: «Для этого и существует переходный период до углеродной нейтральности, в течение которого мы можем использовать имеющиеся у нас ресурсы и инфраструктуру. И до 2060 года, согласно подписанному Казахстаном соглашению, а это почти 40 лет, мы будем получать энергию из традиционных источников.
Зеленые проекты — это длинные по времени реализации проекты. Надо идти вперед. И соглашение с ЕС о строительстве центра зеленого водорода — это большой шаг вперед. Главное, чтобы инвестор был реальным, и чтобы он построил то, что планирует!».
Абзал Нарымбетов: «Да, проекты ВИЭ — это долгие проекты, которые могут окупить себя минимум лет через десять, тогда как инвесторы хотят получить отдачу через пять лет. Даже аукционы по продаже энергии от ВИЭ не спасли ситуацию, потому что часть стоимости зеленой энергетики должно закрывать государство. Встает другой вопрос: как долго оно может брать на себя финансовую поддержку энергии от ВИЭ? Резюмируя все вышесказанное, хочу сказать, что проект зеленого водорода очень сырой. Он недоработан. Сначала надо проработать вопрос с рынком сбыта, затем решить вопрос с созданием инфраструктуры, а только потом строить зеленые производства».
Кульпаш Конырова