После трехсот километров пути через совершенно безжизненное море барханов началось неожиданное. Я, конечно, знал и о песчаных горах, и о тограковых лесах Такла-Макана. Но довольно точно представляя первые, совершенно, как выяснилось, не понимал второго.
Леса пустыни
Тограк Восточного Туркестана — это то же, что наша туранга. Тот самый «разнолистный тополь», очень хорошо знакомый всем, кто бывал в пойменных тугайных лесах Семиречья. Для него характерно, что на одном дереве соседствуют листья двух совершенно непохожих форм: удлиненные, молодые и старые, собственно, тополевые. И еще этот тополь знаменит своей корневой системой, способной проникать в поисках подпочвенных вод на 30-метровую глубину. Это и позволяет тограку жить там, где ни одно другое растение выжить не способно.
Например, тут, в северной половине Такла-Макана, где заповедник Смерти на сотни тысяч квадратных километров озеленен этими упористыми деревьями. «Тограковые леса», то — настоящие саванны, то — этакие берендеевы чащи. Само дерево вовсе не выдается из окружающего мира пошибели и безмолвия неуместной веселостью и болтливостью. Издали эти «маленькие баобабы» вообще-то производят впечатление скорее причудливых каменных изваяний, нежели форейторов Жизни. Торчат прямо из голого песка черные коряги, будто высохшие еще во времена динозавров, и давно окаменелые.
Но наступит очередная весна, подойдешь поближе и ахнешь про себя, подивившись силе и жадности живого. На тополе шевелятся невидимые издали листочки — клейкие и полупрозрачные.
А есть в Такла-Макане площади, где тограк на огромных участках вообще переломан и повален ветрами. Словно пьяный джин покуражился, круша и выворачивая с корнем кряжистые стволы. Одни деревья переломлены на трехметровой высоте. Другие словно вырваны со злобой и воткнуты комелем вверх. Каких только сказочных персонажей ни отыщет здесь воображение! По облику своему вообще-то печальные, на таких вот участках тограковые леса особенно давят на пришельца зловещим видом, хранящим память отбушевавших когда-то непостижимых страстей.
Если прибавить к сказанному то, что в этих странных лесах царит при безветрии абсолютная тишина, не нарушаемая ни пением птиц, ни стрекотом насекомых, ни даже шорохом гадов, то станет понятным, какое это тягостное место для человека. И какое радостное для всяческих уродливых духов пустыни.
Охотники за призраками
Чаще всего с этими призраками встречались те, кто отправлялся, переборов страх перед Такла-Маканом, в пески на поиски сокровищ. А в былые времена этим промыслом занимались здесь очень многие жители окружающих пустыню оазисов, особенно южных.
Окрестные жители знали наверняка, что в пустыне полно затерянных городов, дома и дворцы которых набиты золотыми и серебряными вещами. И понимали все трудности и опасности поисков. Потому охотники за сокровищами тащили на себе или везли на верблюдах не только воду, но и длинные шесты с флажками, втыкая их через известное расстояние, дабы отыскать таким образом среди барханов (где ветер заметает след за несколько минут) обратную дорогу.
Но найти запрятанные когда-то и зачарованные заклятиями сокровища — еще не значило овладеть ими. Часто счастливчик, нашедший клад и попытавшийся вынести находку из песков, так и оставался пленником пустыни. Духи, охраняющие мертвые города, просто не позволяли чужаку уйти с тем, что ему не принадлежало. Спастись можно было лишь бросив все найденные вещи. Но много ли таких, кто даже на краю гибели смог отказаться от баснословных богатств, которые держал в руках?
Легендами о засыпанных песком городах изобилует легендарная Кашгария. Эти легенды и плодили ряды поисковиков, подогревая жажду все новых предприимчивых храбрецов.
Знающие люди рассказывали, например, что существовал некогда тут город Кутэк-шари — богатый до того, что даже колонны в нем делались из чистого золота. Все было хорошо, пока один из исламских проповедников ни призвал жителей отказаться от поклонения идолам и ни принять магометанство. Жителям, понятно, и без учения Мухаммеда жилось неплохо, и святой, получив естественный отказ, вызвал своими молитвами такую бурю, что город в считаные мгновения разделил незавидную участь Содома и Помпей, оказавшись проклятым и похороненным под толщей песка.
«Однако жители его не погибли. Они живут до сих пор, питаясь корнями кендыря. Живы даже остались куры, так что из-под песка слышится иногда петушиное пение».
И таких сказаний тут множество. А легенды редко возникают на ровном месте. Если же они столь навязчивы, то есть все основания верить в их почвенность. А иначе может получиться так, как со Свеном Гедином, который безапелляционно заявил: «В местностях, прилегающих к пустыне, существует масса лентяев, твердо уверенных, что рано или поздно они найдут там неписаные сокровища». А вскоре, в январе 1896 года, сам обнаружил в Такла-Макане полузанесенный песками город с остовами деревянных домов, иссохшими пнями бывших садов, сохранившимися буддийскими фресками, «томами» древних книг и прочими сокровищами, обогатившими знания человечества о древней истории в самом сердце Глубинной Азии.
Жизнь, которая была
По одной из версий, название «Такла-Макан» происходит из арабского и означает «Брошенное место». Название это весьма точно отражает тот фатальный драматизм, который столь характерен для местной истории.
Изучая прошлое человеческой цивилизации, мы часто рассматриваем его на фоне неизменной среды, наделяя этаким «статусом-кво» ныне существующие природные и климатические условия. Но на деле это не так.
За тысячелетия истории и тут, в Восточном Туркестане, бывали века, когда жизнь уверенно наступала на территорию Смерти. Тогда реки, стекающие в эту грандиозную котловину со всех окрестных гор, были куда полноводнее и могли проникать вглубь пустыни на десятки километров далее, чем ныне. Ясно, что на берегах этих дерзких рек тут же возникали поселения — постоянный дефицит земли в оазисах Кашгарии не позволял пренебрегать возможностями любой экспансии. Города в пустыне расцветали быстро.
Но вновь менялся климат, и вчера еще полноводные потоки истончались, высыхали и едва достигали предгорных оазисов. Там излишки полностью разбирались местным населением, обрекавшим тем самым жителей пустыни на вымирание, а их города — на запустение. Это если схематично. Но жизнь человечества не всегда укладывается в такую простую схему, и процессы изменения в географической среде почти всегда инициируют движения народов, войны, смешения наций, культурный взаимообмен и… дальнейший прогресс цивилизации.
А руины оставленных пустыне городов остаются потомкам как памятники былой дерзости пращуров.
«Про многие из них, — пишет Н.М. Пржевальский, — известно из китайских летописей; наконец об иных слышали от туземцев, которые говорят, что в старину на площади между Хотаном, Аксу и Лоб-нором лежали 23 города и 360 селений, ныне не существующих. В то время, по местному преданию, можно было из г. Куча пройти на Лоб-нор «по крышам домов» — так густо сидело население на пустынном ныне Тариме».
Гигантский консерватор
Сегодня особенностями местного климата пользуются исследователи такламаканских древностей. В пустыне к северу от современных оазисов Керия и Ния, где еще в 1901 году Стейн обнаружил остатки древней Крорайны — обширного государства, существовавшего тут в III и IV веках, ведут раскопки археологи Китая и ученые, стремящиеся сюда со всего мира.
Стремление их неслучайно. Такла-Макан — идеальный природный «консервантор», сохраняющий многими столетиями не только дерево, но и ткани, кожу и даже бумагу. Благодаря найденным там архивам, записи которых сделаны индийским письмом кхарашти, была открыта оригинальная культура, в которой заправляли пришельцы из-за гор — с берегов Инда. Среди найденных документов — купчие на виноградники, рабов и рабынь, ведомости и жалобы, календари, личные письма, тексты буддийского содержания и бесценные образцы древней поэзии.
Такла-Макан… Ну и что с того, что ныне на машине с кондиционером вы можете заехать в самое чрево этой великой пустыни? Разве она стала от того менее значимой, таинственной и загадочной? Такла-Макан — одно из тех мест нашей удивительной планеты, которые зачаровывают путника своей суровой лаконичностью навсегда, заставляя вновь и вновь ворошить в памяти когда-то запечатленное тамморе барханов, сказочные тограковые саванны и погребенные под песками города.
Андрей Михайлов — землеописатель, автор географической дилогии «К западу от Востока. К востоку от Запада».
Фото автора