Решение проблемы переполненных арыков в Алматы и подтопления города лежит под землей

За прошедшее лето мы неоднократно становились свидетелями того, как кратковременный, но сильный дождь может превратить дорогу в непроходимую реку, а подземный переход — в туннель для дайверов. Можно ли решить проблему и навсегда избавиться от подобных происшествий или остается только смириться и оттачивать навыки плавания? Мы получили нестандартное мнение эксперта, который погружен в данную тему с головой.

В гостях у «НП» специалист в сфере инженерного строительства, коммунального снабжения и водоотведения Марат Балгереев. Как говорит сам эксперт, он работал практически во всех сферах, которые так или иначе связаны с темой «гидро». За плечами Балгереева Гидромелиоративный строительный институт, до развала Союза он работал в КазНИИ энергетики, после чего попал в архитектурную среду. Трудился в Мастерской архитектуры и дизайна Алматы, где занимался инженерной защитой города. После работал в городском управлении экологии Алматы, а также в НИПИ «Астанагенплан» (научно-исследовательский и проектный институт).

Тема интервью — подтопление дорог и то, что с этим делать, — для многих алматинцев является настоящей напастью, ведь порой даже после небольшого дождя передвигаться по городу, не промочив ноги по колено, становится крайне сложно. Такие прогулки приводят к простудным заболеваниям со всеми вытекающими последствиями. Арычная сеть явно не справляется, однако у чиновников на это совершенно другой взгляд.

— Я участвовал в подготовке актуального генплана Алматы, — начал диалог Балгереев. — В частности, на этапе обсуждения, где я представлял общественность и увидел, что эта тема вновь осталась за пределами конструктивных решений.

— То есть в новом генплане проблематика затопления улиц не рассматривалась как таковая?

— Не совсем. Конечно, были «специалисты», которые считали, что этот вопрос будет решен с помощью арыков. Увы, здесь я не вижу решения, и подтверждение тому — регулярные подтопления.

Еще на рубеже 90-х был создан ГПИ «Алматыгенплан», в задачи которого входило создание комплексных решений. Работая в нем, мы создали проект, который так и назывался «Комплексная схема дождевой канализации города Алматы». Мы работу практически закончили, но, к сожалению, Советский Союз развалился, и все осталось исключительно на бумаге. Находясь на разных должностях, я нашел механизм, который в рыночной экономике называется концессия.

Сейчас же складывается не самая приятная картина. Жители города требуют от администрации действий: «Я заплатил налоги — они обязаны принимать меры». Акиматы слышат эту критику и, если можно так сказать, реагируют. Если быть более точным, то там думают в сторону того, как снять проблему. Повторюсь, не решить, а именно снять.

Решение, которое они нашли, лично для меня оказалось одновременно предельно простым, но шокирующим. Сейчас проблемы, связанные с подтоплением дорог, относят к юрисдикции ЧС. Соответственно, эта тема финансируется через МЧС, куда выделяются деньги на ликвидацию (!) последствий происшествия. Это закуп песка, мотопомп и так далее. То есть средства уходят не на устранение причин, которые приводят к подтоплениям (оно и понятно, ведь не будут же спасатели заниматься прокладкой новых арыков. – Прим. ред.), а на борьбу с последствиями подтоплений.

Чиновники же здесь как бы выходят чистыми. Когда приходит большая вода, городские управленцы всегда могут отчитаться: «Откачали столько-то воды, извлекли столько-то машин — стихию побороли». Имитация бурной деятельности налицо. 

— Как вы отметили, работа ЧС — это уже следствие. В чем кроются причины, ведь раньше была рабочая система арыков, при которой не было таких проблем…

— Вы ошибаетесь. Я считаю, что в корне неправильно сопоставлять «было» и «стало». Подтопления были и раньше. Примерно в 1975 году был хороший ливень, в результате которого по улице Саина образовался поток, который приподнял и понес «Запорожец». (Мы не нашли подтверждения этому казусу, но поверим автору на слово. – Прим. ред.) У нас есть система дождевой канализации, и важно отметить, что Алматы находится в крайне благоприятных условиях. В год выпадает около 600 миллиметров осадков, и благодаря хорошему уклону города удается очень быстро отводить стоки. Но сейчас город сильно вырос, а вместе с ним увеличилась и площадь водосбора. В пиковые моменты, как правило, это два-три часа, объем стоков начинает превышать мощность той системы, которая есть сейчас.

Второй момент, который я считаю опасным и сильно социализированным, — повсеместное применение термина «арык». Если посмотреть в толковый словарь, то там говорится, что арык — это гидротехническое сооружение в виде небольшого оросительного канала. То есть главная его задача заключается в том, чтобы подводить воду, а не отводить ее.

Еще когда проектировалось Верненское военное укрепление, были заложены арыки, расположенные перпендикулярно основному каналу, текшему сверху вниз. Они предназначались для подачи воды в огороды. Уже позже, в период Советского Союза, когда город начал разрастаться, арычную систему начали приспосабливать для отвода дождевых стоков — так исторически сложилось.

Когда мы впервые перешли от квартальной системы застройки к микрорайонной, внутри этих самых микрорайонов арыки уже не показывали такую эффективность.

Практика строительства арычной системы сохраняется и сегодня, но в большинстве своем только вдоль дорог. То есть сейчас лотки вдоль дорог рассчитаны на отвод воды именно с дорожного полотна, а не со всего квартала, как считают многие.

То, что делается сейчас, это не система, в которой учтены все факторы. Сейчас задача архитектора, который занимается проектированием дороги, сделать так, чтобы высота водяного столба на полотне не превышала два сантиметра — если в расчеты брать конкретный участок, та же дорога спокойно пройдет экспертизу. По факту мы видим реки.

— Но ведь и с этих арыков вода должна куда-то уходить, а не упираться в тупик.

— Да, эта проблема имеет место быть, ведь в Советском Союзе мы жили в плановой экономике, и все структуры были тесно связаны между собой, действовали сообща. Сейчас рыночная экономика, в которой все эти подразделения и ведомства действуют разрозненно. Приведу пример.

Есть такое понятие, как «границы проектирования», за пределы которого проектировщик не имеет права выходить. То есть, когда он проектирует сооружение, вышележащие и нижележащие сооружения не рассматривает, занимаясь отводом воды только на своем участке. Да, казалось бы, у нас есть генплан, но и тут много нюансов. Дело в том, что, когда проектируется генплан, делаются лишь абстрактные наброски системы сбора и отвода дождевой воды, а детальная проработка предусмотрена уже на следующем этапе — отраслевых схемах. Но и на этом этапе не вносится конкретика со ссылкой на следующий этап — рабочий проект, где также ничего не просчитывается. А дальше, когда наступает этап ПДП (проект детальной планировки), все уже делается кусками в рамках тех самых границ проектирования.

— Получается, что ошибка закладывается сразу в генплане?

— Нельзя сказать, что проблема именно и только в генплане. Здесь целый ряд проблем — начиная с той, что генплан как документ пришел к нам из Союза, и он совершенно не интегрирован в сегодняшнюю динамичную экономику.

— Если опустить тему точечной застройки, то есть ли пути, которые позволили бы решить эту проблему сейчас? Допустим, будем считать, что нулевая точка отсчета — город Алматы в том виде, в котором он есть сейчас.

— Ответ лежит в возведении закрытой системы дождевой канализации. Она формируется из сбора через лотки в определенный колодец, потом ее нужно транспортировать по подземному коллектору в точку аккумуляции сточных вод. Дальше идет очистка, после чего сброс в естественную среду или использование в коммерческих целях.

Понятно, что организацию поверхностного стока должны осуществлять за счет застройщика, естественно, в границах проектирования. Дальше, как говорилось выше, вода должна попасть в коллектор, которого нет. В теории это зона ответственности города, соответственно, и строить коллектор должен он. По факту это очень большая финансовая нагрузка, которую сложно уместить даже в бюджет такого мегаполиса, как Алматы. Здесь на выручку приходит концессия, о которой я говорил в начале. Мы можем отдать систему дождевой канализации под концессию бизнесу, который способен сейчас выделить большие средства.

— Хорошо, а какая тут выгода может быть у бизнеса? На чем зарабатывать и кто будет платить? Как говорится, деньги с неба не падают. Или это не тот случай?

— Не секрет, что бытовая канализация является прибыльной. Но ее мы не отдаем в концессию, поскольку она относится к градообразующему элементу. А с дождевой водой это сделать можно при условии внесения законодательных поправок. Как это может выглядеть.

Сброс воды с конкретной территории в этот самый коллектор должен стоить определенную сумму денег. Не так давно выходили новости о том, что чиновники предложили ввести «налог на дождь». (В июне текущего года руководитель рабочей группы по аграрным вопросам Павел Казанцев в рамках рассмотрения проекта Водного кодекса РК поднял тему необходимости ввода налога «за дождевую воду». – Прим. ред.). Выражение «за дождь» не совсем верное, поскольку речь о плате за отвод дождевой воды. В этом случае проект для концессионера будет экономически привлекательным, ведь помимо этих денег он может реализовывать и очищенную воду. Естественно, что главным условием концессии будет строительство и обслуживание головного коллектора. Другими словами, проблема подтопления города должна решаться не на уровне земли путем строительства открытых арычных систем, а коллекторами под землей, пропускная способность которых несопоставимо выше.

От редакции:

Предложенная концепция имеет право на существование, но требует более глубокой и детальной проработки. В первую очередь, с позиции нагрузки на общество. Ведь суммарный объем налогов, который лежит на плечах казахстанцев, за последнее десятилетие увеличился в разы. Чего только стоят ОСМС (обязательное социальное медицинское страхование) и утилизационный сбор, которые, как оказалось, положительных результатов не принесли.

В развитых странах действительно существует «налог на дождь». Но далеко не во всех, а лишь в некоторых. Что немаловажно, рассчитывается он исходя из количества имеющейся у плательщика непроницаемой (!) поверхности. К ней относятся крыши, гаражи, парковочные места, а также любые другие мощеные площади, примыкающие к домовладению. То есть бетонировать все вокруг дорого, а сохранять зелень выгодно. Налог поощряет сокращение непроницаемых поверхностей, способствуя созданию более здоровой городской среды путем увеличения зеленых площадей.

И главное — принять такое ноу-хау можно только в том случае, если сначала будет построен коллектор, который действительно сможет отводить сточные воды, то есть избавит город от подтоплений, от которых он страдает сейчас. Казанцев же предложил ввести налог ради налога — подход, который не работает во благо общественности. Ведь тот же утильсбор был призван защитить рынок от ввоза «автохлама», а в итоге привел к тому, что в «автохлам» превратилась большая часть машин, на которых сейчас передвигаются казахстанцы: средний возраст автомобиля за период с 2016 по 2024 год вырос с 12 до 22 лет.