Нынешний, 2024 год стал переломным в плане массового использования искусственного интеллекта. И зачастую использования незаконного. Интернет переполнен различным фейковым контентом, сгенерированным посредством ИИ: липовыми фото и видео, которые вводят людей в заблуждение, а также специфическими музыкальными фальшивками, так называемыми AI cover, когда некий текст наложен на музыку от известных артистов и спет их же голосом.
А действительно, кому принадлежат права интеллектуальной собственности на произведения, созданные с участием искусственного интеллекта? Что говорит об этом закон? И как можно призвать к ответу ИИ-хулиганов?
В 2024 году в интернете появился "Говновоз" (из песни слова не выкинешь). В композиции текст оригинального шансона М. Шелега 1996 года наложен (скажем так) на музыку Владимира Высоцкого и спет голосом, имеющим большое сходство с его же — Высоцкого — хриплым баритоном с характерным раскатистым "р-р-р". В аннотации к клипу говорится, что это архивная запись с концерта 1969 года в городе Уродске.
Желаете песен? Их есть у меня!
На самом деле такого добра в интернете, что называется, вагон и маленькая тележка. Все тот же ассенизаторский шансон можно услышать в 1001 стиле — от украинских народных песен до группы Queen. А еще сто пятьсот поделок из других шлягеров.
Все дело в том, что с декабря 2023 года по всему миру стала доступна программа Suno AI, которая генерирует музыкальный контент посредством ИИ. Разработчикам нейросети удалось добиться того, чтобы доступ к ней включили в качестве плагина в ассистент Microsoft Copiot. С этого момента все многочисленные пользователи данного софта получили возможность упражняться в генерировании псевдокаверов, тогда они и начали заполонять интернет вышеназванной субстанцией...
Разумеется, эта программа — не единственная. Есть и другие подобные нейросети, а также с акцентом на видео и фото, и остальной контент. Но разберем подробно ситуацию на примере "кавера" с Высоцким — как самого резонансного.
Не знаем, спрашивали "создатели" химеры разрешения у М. Шелега или нет (а также существует ли в действительности город с говорящим названием Уродск), но они в любом случае лгут публике, что это песня Высоцкого. Тем самым подрывают репутацию классика. Это не его язык и вообще не его уровень. Причем возмущены не только обладатели авторских прав — наследники барда, но и его поклонники, которых до сих пор немало.
Другой важный момент — музыка. Именно такой музыкальной композиции ранее не существовало, ее сгенерировал искусственный интеллект, в данном случае вышеупомянутая программа Suno, используя весь массив творчества Владимира Высоцкого.
Так кто автор музыки? Разумеется, не ИИ: автором может быть лишь физическое лицо (не только в Казахстане, но везде). Так кто же?
Классик, благодаря творчеству которого была механически сконструирована "новая" композиция? Или пользователь компьютерной программы, который придумал и задал определенные параметры для генерации? А может, программисты, которые владеют авторскими правами на саму нейросеть?
А может, все они соавторы?
Здравый смысл подсказывает, что важнее всего источник, из которого черпали. Одно дело, когда некто пользуется художественными приемами других, но все-таки что-то создает сам. Другое — когда иных ресурсов для создания произведения по определению нет. Кроме, в данном случае, сокровищницы Высоцкого.
Есть такой общепринятый термин, в частности в лингвистике, обозначающий словарь, свод всех понятий и терминов в определенной области, «тезаурус». Слово пришло из древнегреческого, так называли сокровищницу, которая была в каждом городе-государстве. Но в широком смысле у каждого автора также есть свой личный тезаурус, его художественный мир, как еще говорят, творческая кухня.
Сейчас плагиат — это когда у автора воруют конкретную сочиненную им вещь (или ее часть). Но воровство — это и когда влезают в сокровищницу, когда у художника крадут придуманный им мир.
Однако проблема в силу ее новизны не разработана. Не только в Казахстане или, скажем, России — во всем мире. По сути, человечество пока никак не отреагировало на новые вызовы, которые принесло использование ИИ. И в ЕС, и в США применяют общие положения об интеллектуальной собственности, и правовые последствия пользования ИИ ничем не отличаются от пользования, скажем, Microsoft Word.
Правом интеллектуальной собственности, созданной с применением ИИ, обладает тот, кто законным образом приобрел и пользуется IT-продуктом.
Но насколько это справедливо? Какой-нибудь Google или OpenAI разработали то, что называется LLM (large language mode) — большая языковая модель с триллионом токенов (то есть смысловых единиц), притом самообучающаяся. То есть помимо того, что она имеет доступ ко множеству ресурсов (например, словарям, научным работам либо художественным произведениям), нейросеть с каждым ее использованием улучшается, совершенствует связи и оттачивает оттенки смыслов. С помощью этого чат-бота можно, в частности, создавать внятные тексты: журналистские статьи, научные диссертации и даже художественные рассказы. Надо лишь дать вводные.
При этом само программное обеспечение на основании проприетарной лицензии находится в собственности разработчиков (или правообладателей). Но законные пользователи чат-ботов (а их сотни миллионов человек) имеют права интеллектуальной собственности на те произведения, которые создали с помощью системы. Что логично: ведь для того они пользовательскую лицензию на IT-продукт и приобретали.
Однако вопрос вопросов: как быть с авторскими правами тех, чьими произведениями нейросеть пользуется для генерации контента?
Ответа на него пока нет: доктрина прямо сейчас создается на практике. Например, в США люди подают в суд. Жертвы ИИ художник и поэт — правообладатели контента, который используют нейросети при генерации, — обращаются с исками против собственников этих последних, чтобы те не использовали их произведения в качестве ресурсов.
Иногда суды идут им навстречу. Но это не мешает программистам находить другие источники. Кроме того, повторимся, формально углядеть нарушение авторских прав можно в действиях не собственников софта, а в конкретных компиляциях, которые создают посредством ИИ пользователи. Против них по закону и следует подавать иск.
Но плохие новости заключаются в том, что для подачи гражданского иска надо знать имя и адрес ответчика, а с этим проблемы. Псевдокаверы выпускают многочисленные пользователи софта, о которых неизвестно ничего, кроме ников, да и то не всегда.
В общем, искусственный интеллект в каком-то смысле не контролируется интеллектом, так сказать, естественным уже сейчас. Что-то будет дальше?..
На автопилоте
Озвученная проблема — одна из двух главнейших задач, которые должны быть решены в законодательстве об ИИ. Вторая — решение вопроса распределения ответственности за вред, причиненный действиями ботов. Что, если у вас умыкнула деньги компьютерная программа? Кому предъявлять претензии: разработчику, оператору или, может, самому боту? Или беспилотное авто совершило ДТП: кто должен сесть?
Практически это выглядит так. Представим, что беспилотный автомобиль совершил ДТП, нанеся ущерб другим участникам дорожного движения (такие случаи уже бывают, правда, пока за рубежом). Вообще по закону ответственность — административную или уголовную — несут виновные, которыми необязательно являются собственники авто. Но кто должен отвечать, если собственник (пассажир) невиновен, а за рулем находился робот?
Допустим, подобное произошло в Казахстане. По УК уголовной ответственности подлежат только физические лица (статья 15 УК). Согласно КоАП (статья 28), административное взыскание могут также наложить и на юрлицо. Но проблема в том, что робот де-юре — ни то ни другое. Однако это пока.
Напомним, что в античном мире, да и много позже (например, в США до 1865 года) часть людей, а именно рабы, также не обладали правоспособностью. Сегодня рабство вне закона и воспринимается как дикий пережиток старины, анахронизм.
Почему не предположить, что такая же судьба ждет и роботов? Чем, в конце концов, не физическое лицо?..
Однако, повторимся, пока ни в одной из юрисдикций мира люди не готовы к столь радикальным реформам и не признают за ИИ правоспособности. И потому вопрос об ответственности за вред, как и о праве интеллектуальной собственности, решается между двумя лицами: производителем IT-продукта и тем, кто его приобрел и пользуется им. Причем решается прямо противоположно.
Как уже говорилось выше, право интеллектуальной собственности (справедливо или нет) принадлежит пользователям. Если же речь идет о вреде, то есть возвращаемся к нашему примеру, когда установлена "вина" автопилота, которым оснащена устроившая ДТП машина, то отвечать придется, скорее всего, автокомпании, ее создавшей и продавшей. Почему "скорее всего"?
Все зависит от договора между производителем и покупателем, в котором такая ответственность за действия робота-автопилота должна быть предусмотрена. Если такого пункта в договоре нет, то крайним окажется человек — тот, кто управлял машиной в режиме автопилота. Но, разумеется, продать автомобиль с автопилотом без такого условия в договоре весьма проблематично.
Пока все это больше теория или редкие прецеденты. Но в скором будущем станет распространенной практикой, к которой государство и общество должны быть готовы. Сейчас же эти вопросы не урегулированы никак, потому что нет закона об ИИ. Ни в Казахстане, ни где-либо еще в мире, кроме ЕС, где в текущем году принят первый в мире закон об искусственном интеллекте — Artificial Intelligence Act. И 1 августа 2024 года он вступил в силу. Любопытно, что в этом вопросе Европа обогнала Китай и США — признанных лидеров в этой сфере.
Ну а что касается Казахстана, пока в стране есть лишь Концепция развития искусственного интеллекта на 2024-2029 годы (причем утверждена и введена в действие совсем недавно постановлением Правительства РК от 24 июля 2024 года). Правда, Министр МЦРИАП анонсировал, что закон об ИИ разработан: "Планируется, что закон "Об искусственном интеллекте" будет подписан главой государства не позднее первой половины 2025 года".
Но не будем забегать вперед, пока текст данного законопроекта недоступен широкой публике. Кстати, возможно, речь идет не об отдельном законе, а о проекте Цифрового кодекса, глава 19 которого (статьи 121-134) действительно посвящена безопасности применения технологий ИИ. В любом случае этот документ, как бы он на выходе ни назывался, — лишь первый шаг.