Перечитывая выпуски «Толкового словаря эвфемизмов», мы обнаружили в нем перекос в сторону слов и выражений, пришедших к нам из английского и других иностранных языков. А ведь существует много широко употребляемых сугубо русских, понятных практически всем эвфемизмов, происхождение которых, однако, известно далеко не каждому.
Древнюю историю имеет идиома “Наставить рога”. В Византии во времена правления императора Комнина Андроника возникла привилегия, которая сегодня кажется циничной насмешкой. Она состояла в том, что мужьям, жен которых выбирал в любовницы Андроник, дозволялось охотиться в заповеднике-зверинце императора. Эта привилегия пользовалась большим спросом и была предметом гордости вплоть до того, что ворота домов, где жили такие семьи, украшались оленьими рогами — символами особой императорской почести.
Выражение “Жив курилка” родилось на Руси из немудреной игры: ее участники усаживались в круг, зажигали лучину, которая передавалась из рук в руки по кругу под напев игроков: “Жив, жив курилка, жив, не умер...”. Так продолжалось, пока лучина горела. Тот, у кого в руках лучина гасла, считался проигравшим.
“Не в своей тарелке” — симбиоз ошибки переводчика и остроумия Александра Грибоедова. В начале XIX века безвестный автор, переводя французскую легкомысленную пьеску, воспроизвел слово assiette (“асьет”), означающее и настроение, и состояние, и тарелку, как “тарелка”, хотя по контексту напрашивалось “настроение”. И реплика из пьесы “Ты не в духе” обернулась бессмыслицей “Ты не в тарелке”. В своем знаменитом “Горе от ума” владевший французским языком заядлый театрал Грибоедов вложил эту нелепицу в уста Фамусова: “Любезнейший! Ты не в своей тарелке. С дороги нужен сон”. Так с легкой руки Александра Сергеевича дурацкая фраза обрела смысл и прижилась в русском языке.
Крылатым выражением “Сморозить глупость” мы обязаны гимназистам дореволюционной России. Фонетически похожее “морос” в переводе с греческого языка означает “глупость”. И преподаватели гимназий, щеголяя образованностью, укоряли учеников, начинавших молоть на уроке чепуху: “Да вы, сударь, морос несете”. Ну а гимназисты переиначили выражение почти в масло масляное, в буквальном значении — “сглупить глупость”.
Фраза “Всыпать по первое число” тоже родилась в старорежимной гимназии, где практиковались физические наказания — порки нерадивых учеников. И если кому-то из них сильно, всерьез, доставалось от наставника, то таких гимназистов освобождали от дальнейших побоев в течение текущего месяца до первого числа следующего месяца.
Начало фразеологизму “Пролететь, как фанера над Парижем” положило печальное событие. В 1908 году погиб французский авиатор Огюст Фаньер, врезавшийся в полете над Парижем в Эйфелеву башню. После чего российский меньшевик Мартов писал в основанной Ульяновым-Лениным газете “Искра”, что “царский режим летит к своей гибели так же быстро, как г-н Фаньер над Парижем”. Русский читатель из народа изменил фамилию летчика на фанеру. Отсюда и пошло выражение, означающее упущенную возможность, состояние не у дел, неудачу.
Источников широко известного “Дать добро” два. Первый — военно-морской сигнальный флажок, означающий букву “д” и имеющий смысл “да, согласен, разрешаю”. Второй — старый кириллический алфавит, где буква “д” именовалась “добро”. В СССР популярность выражения стимулировал первый советский вестерн “Белое солнце пустыни” с его знаменитым “Таможня дает добро”, которое поныне звучит применительно далеко не только к таможне.
Фразеологизм “Доказывай теперь, что ты не верблюд” шагнул в массы после очередного выпуска суперпопулярной юмористической передачи советского телевидения “Кабачок “Тринадцать стульев”. Там была миниатюра, где пан Директор беседует с паном Гималайским о привезенном в цирк верблюде. В сопроводительных к нему документах говорилось: “Направляем в ваш цирк двугорбого верблюда и гималайского”, то есть фамилия Гималайский была написана с маленькой буквы. Опасаясь проверок, Директор требует от Гималайского справку за справкой о том, что тот не является верблюдом. Сценка настолько ярко высмеивала советскую бюрократию, что требование “докажи, что не верблюд” было сразу подхвачено народом как ироничное возмущение чиновниками и беспочвенными обвинениями.
Первоисточник идиомы “Ежу понятно” — стих Владимира Маяковского “Сказка о Пете, толстом ребенке, и о Симе, который тонкий”. В нем есть строки “Ясно даже и ежу — этот Петя был буржуй”. Широкому распространению фразы способствовало ее неоднократное употребление в первой фантастической повести Аркадия и Бориса Стругацких “Страна багровых туч”, изданной в 1959 году. Авторы почерпнули эвфемизм из лексикона советских интернатов для одаренных детей. В них набирали подростков, которым оставалось учиться два года (классы А, Б, В, Г, Д) или один год (классы Е, Ж, И). Одногодичников так и называли — ежи. Когда они приходили в интернат, их опережали по знаниям уже учившиеся по нестандартной программе двухгодичники. Они-то и придумали выражение “Ежу понятно”, вошедшее в нашу речь синонимом простоты тех или иных задач и ситуаций.