Мухи — отдельно, котлеты — отдельно. Эта старая советская шутка внезапно превратилась в нечто политически некорректное, даже неприличное. Ведь возникает вопрос: кого именно Кремль в нынешней геополитической ситуации считает «мухами», а кого «котлетами»? Впрочем, довольно теории.
Дмитрий Песков сказал, что американские удары по Ирану и отношения Москвы и Вашингтона — это «независимые процессы». С точки зрения российских национальных интересов, это, наверное, вполне логичная или даже единственно возможная позиция. Но, с точки зрения непосредственных участников конфликта, все выглядит совсем по-другому. Каждый из этих участников хочет «нарушить равновесие»: заставить Москву отказаться от «парения над схваткой» и по максимуму перетянуть ее на свою сторону.
Задача Москвы — стать для всех значимых сторон конфликта незаменимым посредником. У Путина в этом плане есть два козыря. Во-первых, его доверительные (или сравнительно доверительные) отношения с Трампом, Нетаньяху и высшим руководителем Ирана. Козырь номер два: все три главных участника находятся сейчас в достаточно затруднительном положении. И да, это включает даже «показавшего мускулы» президента США. «Удары ставят в уязвимую позицию ближневосточную политику Трампа. Дальнейшее втягивание в конфликт прямо противоречит всей логике его администрации, фактически заставляя его действовать не в интересах США, а в интересах Израиля. Если в конфликт не втягиваться, но и не добиться капитуляции Ирана, то не вполне понятен смысл американского союзничества», — так ситуацию оценил авторитетный эксперт по региону Василий Кузнецов.
Для Ирана и Израиля ставки являются еще более высокими. Израиль — очень маленькая страна. Ее территория приблизительно в два раза меньше площади Московской области. Соответственно, долетающие сюда, несмотря на усилия самого Израиля и США, иранские ракеты наносят достаточно значимый ущерб. При этом, по оценке Василия Кузнецова, Израиль «будет вынужден столкнуться с более активными ударами Ирана и настаивать на расширении политических целей кампании. Теперь речь будет больше идти не о ядерной программе, а о смене режима в Ирана».
Иранские власти в своей смене, естественно, не заинтересованы. Но у Тегерана в данный момент в принципе не осталось хороших вариантов действий — одни только плохие и очень плохие. Внутриполитическая легитимность любого режима, не только иранского, основывается в немалой степени на возможности дать отпор внешним врагам, убедительно отомстить иностранцам за нанесенные оскорбления. Но любые содержательные, а не декоративные попытки Ирана «отомстить по полной программе» приведут в первую очередь к усугублению проблем самих тегеранских начальников.
Возьмем, например, вариант мести, предлагаемый иранским Парламентом, — перекрытие Ормузского пролива. Западники — не все, но многие — действительно «взвоют». Но вместе с ними в числе пострадавших окажутся сам Иран, который перекроет свой собственный нефтяной экспорт, его исключительно важный экономический партнер в лице Китая и соседи Ирана по региону. Ясно, что это точно не усилит их и без того минимальные в большинстве случаев симпатии к Тегерану. Итог: перекрытие Ормузского пролива может оказаться для Ирана тем лекарством, которое страшнее самой болезни. Сочетание всех обстоятельств создает окно возможностей для посреднических усилий Москвы.
Михаил Ростовский, «Московский комсомолец»