Если смотреть на Землю из космоса, с орбиты станций и спутников, то Бразилия почти целиком окажется у нас ниже земного пояса — экватора. Для нас, живущих сверху, она вообще антипод во всем, что касается ее положения. Мало того что большая часть страны находится в южной половине Земли, так она еще и расположена целиком в Западном полушарии планеты.
Но это все изыски географии. А для большинства землян Бразилия — это карнавал в Рио-де-Жанейро. И хотя вовсе не этим сызмальства манила автора сих записок далекая и экзотическая земля-антипод, увернуться от участия в карнавале я не смог. Да и не хотел. Так что, когда мне однажды представилась возможность по пути в вожделенную амазонскую сельву окунуться еще и в праздничную атмосферу гуляющего Рио, я ни минуты не сомневался. Окунулся. С головой!
Длинная дорога коротким путем
Современные средства передвижения, и в первую очередь авиация, сместили и сломали складывавшиеся веками представления о земных расстояниях. И даже утомительный одиннадцатичасовой трансокеанский рывок из Франкфурта в Рио-де-Жанейро не принес ощущения того, что тебя забрасывает бог знает в какие дали. Какие могут быть дали, если в любое место на этой планете ныне можно добраться в течение суток и отовсюду тут же сообщить домой о благополучном приземлении?
Пока пересекали невидимую в темноте Атлантику, пытался представить себе мытарства путешественников в эпоху парусного флота, со времен безраздельного владычества которого минуло всего-то чуть больше века. Вжиться в шкуру странников прошлого, полулежа в мягком кресле огроменного авиалайнера, удавалось с большим трудом.
Как-то вяло возникали туманные образы каравелл открывателей Нового Света, перед капитанами которых в течение многомесячного плавания вставала одна и та же проблема: что произойдет прежде — крик «Земля!» с мачты или бунт любимой команды. Сколько их, красавцев-парусников, отправившихся за сокровищами Эльдорадо, так и не пристали ни к какому берегу? Или пристали, но сгинули, перегруженные золотом, на обратном пути, пополнив реестры современных искателей сокровищ и списки подводных археологов.
Да и что говорить о далеком прошлом, коли еще в XIX веке рейсы с колонистами из той же Германии теряли по пути в Новый Свет по 100-150 человек!
Искоса поглядываю на сотоварищей по рейсу. Наш борт тоже движется из Германии. Нужно ли всерьез опасаться за чью-то жизнь? Пожалуй, нет. Ребята летят крепкие, процентов 60 — наши бывшие соотечественники по СССР, отправляющиеся на карнавал в Рио оторваться. И хотя за эти часы полета ими выпито не меньше, чем матросами Америго Веспуччи за месяцы плавания, народ закаленный — не чета цинготникам прошлого!
Эти выдюжат!
Город мостов и тоннелей
Рио-де-Жанейро встретил дождем, и это была первая неожиданность. На всех фотографиях и видеокадрах «город белых штанов» представлялся залитым солнцем под сверкающим безоблачным небом. И на тебе! Не иначе это случайность, счастливое предзнаменование.
Пограничный контроль в аэропорту стремителен и быстротечен, большая очередь рассасывается моментально. И лишь при виде моего вызывающе синего казахстанского паспорта невозмутимый страж границы меняется в лице, удивленно крутит синюю книжицу и зовет коллегу. Потом они крутят паспорт вместе, о чем-то переговариваются и… зовут начальника. Крутят втроем, смотрят на меня (вот они, оказывается, какие — казахи!), весело смеются — и в мою паспортину смачно шлепается печать о прибытии.
— Здравствуй, Бразилия!
Пока едем из аэропорта в гостиницу через весь город, проникаюсь его своеобразной оригинальностью, о которой за предшествовавшие месяцы так много читал и так много размышлял. Автобус то и дело пересекает по виадукам и мостам зеркальные воды заливов и бухт, в которых отражается ярко-розовый свет рассветного неба. А потом заныривает в освещенные оранжевым светом тоннели, проложенные сквозь крутобокие горки.
Город еще толком не проснулся, и в окнах домов то тут, то там загорается бледный электрический свет. Мелькают склады, портовые сооружения, соборы, небоскребы, трущобы. Потом опять мосты, тоннели, виадуки.
Пытаюсь найти взглядом знаменитую статую Христа на вершине Корковадо, но вершины гор укутаны серыми космами низких облаков.
Когда прояснится?
Мой отель находится в районе знаменитого пляжа Копакабана. Потому, несмотря на то, что гул авиамотора в голове навязчиво не прекращается, бросаю вещи в номере, запираю ценности в сейфе (о необходимости этого — далее) и отправляюсь на пляж. К океану.
— Сэр! — на выходе из отеля меня останавливает швейцар. — Вы так камеру открыто не носите. У нас тут знаете люди какие?..
О людях я наслышан и поднакачан интернетом, но вопрос доброхота все равно приводит меня в замешательство.
Бессмысленно шарю глазами вокруг и натыкаюсь на соотечественника, который летел вместе с нами от самой Москвы и который сейчас обуян той же идеей — пройтись с фотокамерой на знаменитый пляж. Дабы не потерять ни минуты ценного (в том числе и в денежном эквиваленте) времени, решили двигаться вместе.
— Вас как зовут?
— Андрей!
— И меня Андрей.
Ну а коли так, коли два Андрея, то решили, что совместными усилиями мы как-нибудь отобьемся от уличной шпаны и минуем встречи с мелкими воришками.
Но отбиваться в этот день ни от кого не пришлось. Потому что, как только мы дошли до пляжа, дождь припустил со всей своей тропической страстностью. Знаменитый пляж был абсолютно пуст, и лишь тяжелые океанские волны, едва видимые за пеленой ливневых струй, пенистыми глыбами обрушивались на берег. И хотя небесная влага оказалась теплой и благодатной, любители пляжного отдыха, а вместе с ними и вся бесштанная шпана предпочли в этот день устроить себе выходной.
Осталось одно: ходить по улицам и фотографировать... дождь в Рио-де-Жанейро. То, чего я никогда не видел на чужих снимках, теперь есть на моих собственных.
Он и сейчас передо мной, тот дождливый Рио…
Между тем Рио-де-Жанейро, встретив меня проливным дождем и серым небом, вовсе не сделал какого-то исключения. В том, что это стало неожиданностью, виноват я сам. Прежде ведь как-то не задумывался о том, что годовое количество осадков по всей Бразилии измеряется метрами. А это значит, что дожди тут должны иметь место и должны считаться такой же непременной составляющей пейзажа, как и солнце.
Так оно и оказалось. За две недели не было ни дня, чтобы сверху чего-нибудь не пролилось. Безоблачные часы неизменно сменялись облачными, а сухая погода — мокрой. Из-за постоянных испарений небо и по ночам редко бывает над Бразилией ясным и чистым. Так что знаменитый Южный Крест во всей его красе мне удалось наблюдать лишь однажды. Да и то с самолета.
Генералы песчаных карьеров
Помотавшись по дождливому Рио-де-Жанейро и потеряв по дороге своего тезку, я сам собой добрел до гостиницы и решил немножко отдохнуть после всех перелетов и переездов. Прилег на часок и отключился по полной. А когда открыл глаза, за окном было уже темно.
Так бездарно потерять день? Нет! Не пойдет! Спешно привожу себя в порядок, раздеваюсь до трусов, вешаю на шею ключ от сейфа и решительно устремляюсь в ароматную тьму. Дождя уже нет, но и звезд тоже не видно. Ноги сами собой выносят на набережную и дальше, через влажный от дождя песок Копакабаны к бушующему океану.
Ах, какая же романтичная атмосфера! Сажусь на самой кромке прибоя, так что наиболее могучие волны едва доползают до ног. Вспоминаю такой же прибой на ночном пляже в Варне много лет назад. Но там было Черное море, волны которого по силе не идут ни в какое сравнение с мощным достоинством океанского прибоя. Океан не частит и не мельтешит. Но накатит так накатит. Сердце замирает, когда из темноты вызревает, растет, начинает пениться и, наконец, долбит в берег всей своей многотонной мощью очередной вал.
Я сидел на границе двух сред. За спиной и двумя сотнями метрами пустынного песчаного пляжа суетился шумный город, освещенный тысячами огней. Перед глазами жил своей первобытной жизнью темный океан, пустынный до самой Африки. Городского света хватало лишь для того, чтобы осветить пенные гребни передовых волн, а шум города вообще не долетал сюда, здесь властвовала иная стихия.
Вот в это упоительное время городской свет за моей спиной что-то перекрыло. Я инстинктивно обернулся, чтобы выяснить причину. Свет заслонили два здоровенных негра-афроамериканца — типичные «песчаные генералы». Про их нелегкие судьбы рассказывал весьма популярный в СССР американский фильмец «Генералы песчаных карьеров», в основу которого лег роман Жоржи Амаду «Капитаны песка». Протяжно-печальная песня из фильма, переведенная на русский язык, тут же стала хитом многочисленных ВИА, массово расплодившихся тогда в СССР. «Я начал жизнь в трущобах городских // И добрых слов я не слыхал. // Когда ласкали вы детей своих, // Я есть просил, я замерзал...» О том, где можно было умудриться замерзнуть в тропической Бразилии, мы тогда не думали, но жалели иноземных бедолаг со всей своей советской страстностью.
Думал ли я тогда, что в какой-то момент они вот так предстанут передо мной во всей своей красе? И что в этот момент они уже не вызовут у меня ни прежнего умиления, ни былого сострадания?
Один из черных верзил (не иначе как Педро), недобро прищурившись, обратился ко мне с мрачноватым вопросом. Не зная португальского, могу только догадываться, что негр спросил:
— Огоньку не найдется?
Я молча пожал плечами. Тогда что-то еще более мрачно и гнусаво произнес второй (наверняка Хулио):
— А сколько времени, не знаешь?
И указал пальцем на мои часы, единственную ценную вещь, которую я забыл оставить в гостинице.
Я снова прикинулся непонимающим и, указывая «генералам» на океан, произнес коронную по своему идиотизму фразу:
— О, мужики! У вас тут бьютифул море!
Негры недоуменно переглянулись, и Педро сказал Хулио грубо и веско:
— Братан, пойдем отсюда. Чего связываться с придурком, который не знает, сколько времени, имея на руках часы?
И они исчезли так же неожиданно, как появились. Растворились в ночи. Темнота — родная стихия для чернокожих людей!
(Продолжение следует.)
Андрей Михайлов – землеописатель, автор дилогии «К западу от Востока. К востоку от Запада» и географического романа «Казахстан».