«На далекой Амазонке не бывал я никогда...» Так звучала строка из мутноватого текста застольной песенки, которую любили распевать (иногда — распивая) во времена моей студенческой юности. Со временем значение фразы приобрело, однако, совершенно новый смысл, отличный от поэтической абстракции, пришедшей в голову неизвестному (мне, по крайней мере) поэту-песеннику.
Во-первых, на Амазонке побывать довелось. Во-вторых, она в самом деле оказалась необыкновенно далеко.
Пятый океан планеты
После того как наш MD-10 коснулся посадочной полосы аэропорта Манауса, я ощутил себя в какой-то иной реальности — чуждой и неродной. Так далеко от родных мест забираться еще не приходилось. Да и вряд ли придется — земля, вожделенная и манившая сызмальства, находится аккурат в антиподе родному городу.
...Позади остался шестичасовой перелет из Рио-де-Жанейро. Это, правда, если не считать 13-часового рейса в Рио из Франкфурта, 3-часового перелета во Франкфурт из Москвы и четырех с половиной часов в воздухе до Москвы от дома. Итого, чтобы добраться до Амазонки, мне пришлось провести в четырех самолетах более суток. Хотя, если вспомнить, как добирались сюда первые исследователи и поселенцы, то можно добавить «всего-то». Теперь от родной Алма-Аты меня отделяли девять часовых поясов, нулевой меридиан и экватор.
Бразилия — огромная страна. Она занимает почти половину всей Южной Америки. А большую ее часть занимает Амазония — географическая идиома вроде Сибири, Великой Степи или Арктики. На Земле такой чести — иметь отдельное географическое прозвище — удостоились очень немногие ландшафты.
Амазония — детище Амазонки. Величайшей реки планеты и ее многочисленных притоков. Если кому-то чтото скажет цифра в 7 000 000 квадратных километров, то проникнитесь — именно такова площадь амазонского бассейна. Среди притоков Амазонки есть речушки размерами с Волгу. А количество «ручьев» длиной с нашу Или вообще исчисляется многими десятками.
Запас же только болотных вод Амазонии составляет почти половину их мирового резерва. Всего в Южной Америке в болотах содержится 5270 кубокилометров воды, и подавляющая часть — в бассейне Амазонки.
Некоторые географы называют Амазонию Пятым океаном. При этом они используют сравнение вовсе не как поэтический образ, а исходя лишь из обилия воды. Воды текущей, стоящей и гниющей среди непроходимых экваториальных лесов. И все из-за дождей, которые в тропическом изобилии льются над Амазонией с таким постоянством, что ее можно вполне считать областью, забытой Создателем в дни окончания Всемирного потопа. Хляби небесные тут, по всей видимости, так и не были перекрыты небесными сантехниками.
Пока самолет летел над Амазонией, я тщетно пытался хоть что-нибудь увидеть внизу. Но там была сплошная пелена белоснежных облаков. Амазонию сверху мне удалось рассмотреть лишь на обратном пути. Это действительно стихия. Но стихия чего? Лесов или воды? Этого я так и не смог для себя определить.
Приземление (-воднение)
...Но вот, наконец, лайнер кренится на правое крыло, протыкает мокрую толщу серых туч, и внизу, насколько хватает взора, распластывается гигантская река. «О, Амазонка!» «Амазонка, смотрите!» «Амазонка!» Восхищенные туристы, словно змеи на голове Горгоны, шипят и тянут шеи к иллюминаторам.
Но я знаю наверняка, что это никакая не Амазонка, а Риу-Негру — ее самый большой левый приток. Рядом с их слиянием как раз и стоит Манаус, в аэропорт которого мы садимся. Амазонка имеет ярко выраженную тропическую окраску глинистого цвета, а река-монстр под крылом самолета — темная, почти черная. Как кожа умытого негра. Это, конечно же, только Риу-Негру.
Насколько я помню, здесь, у Манауса, ее ширина небольшая, всего каких-то восемь километров. А выше встречаются разливы по 40 верст (это можно сравнить с шириной нашего Балхаша). Впрочем, такие масштабы тут никого не удивляют. Воспринимаются должными.
Но вот самолет, стремительно снизившись, лихо садится на мокрую полосу. И катит по ней, разбрызгивая воду, словно катер на подводных крыльях. Так что создается иллюзия, что мы не приземлились, а приводнились.
Когда дверь вскрылась и в салон ворвалась струя упругого и густого тропического воздуха, настоянного на несравненном аромате болотных испарений, я заволновался по-настоящему. Еще бы! Там, за этой дверью, лежало вожделенное пространство мечты, явившейся еще на заре детства, протянувшейся через всю жизнь, подкрепленную сотнями прочитанных страниц и десятилетиями перманентной подготовки к неизбежной встрече.
Амазонки на Амазонке. Природа казуса
Амазония — страна амазонок. Легендарных кровожадных феминисток и последовательных мужененавистниц, попасть к которым, тем не менее, мечтал почему-то каждый уважающий себя мужик с самых давних античных времен. (Хотя ежу понятно, что реально воинственные дамы скорее всего походили не на обворожительно-желанных голливудских див, а на сомнительного достоинства персонажей вроде нынешних еврочиновниц.)
Первыми истории про легендарных амазонок стали рассказывать греки. В то время племя женщин-воительниц, правда, населяло не Южную Америку, а Малую Азию. Во время осады Трои амазонки пришли на помощь осажденным. Об этом писал Гомер. То есть в первом глобальном столкновении Запада и Востока воинственные женщины защищали восточные ценности. На территории Эгейского побережья Турции находится город Измир — древняя Смирна. Согласно Страбону, свое имя городу дала «прекрасная и храбрая» амазонка Саморина. Они-то, те воинственные дамы-мужененавистницы, и возбуждали извращенные мечты классических греков.
Но достоинства женщин — вопрос пристрастия мужчин. История с теми «амазонками», от которой и повелось название Амазонки, хотя и опирается на античные образы, прямого отношения к ним не имеет, но очень любопытна сама по себе. И очень показательна для понимания того, как порой складывалось отношение европейцев к величайшей реке планеты.
А началось все в декабре 1541 года, когда легендарный конкистадор Писсаро, рыскавший во главе отряда по землям инков в поисках сокровищ страны Эль-Дорадо, послал своего зама Франсиско на разведку. Чтоб поразведать дорогу, а заодно поискать какой-нибудь еды. Испанцы как раз перевалили от Тихого океана через Анды и вышли на небольшую (по местным меркам) речушку Напо. Вот вниз по этой Напо Писсаро и послал Франсиско — специально для разведчиков была построена галера.
А Франсиско тот давно мечтал откосить от конкистадорской службы и вернуться на родину. Из географии он знал, что все реки непременно впадают в море. И решил, наплевав на приказ шефа, обратно не возвращаться, а плыть вниз по течению, рассчитывая, таким образом, вскоре достичь океана. На все плавание до океана он отводил себе две-три недели.
И не знал, и не ведал бедолага, с чем связался. Плыть пришлось гораздо дольше — полгода. Потому что Напа оказалась одним из верхних притоков Амазонки. А сам Франсиско Орельяно, вовсе того не желая, оказался ее первопроходцем.
О мытарствах Орельяно со товарищи написаны тома. А самым первым писателем был сам недотепа. Вернувшись-таки в Испанию, но без Писарро, он, хорошо представляя неоднозначность своего поступка и резонные последствия, быстрее, пока из-за океана не явился грозный шеф, принялся строчить оправдательный документ. Он и стал первым классическим командировочным отчетом, каких после, побывавшими на Амазонке, было составлено великое множество.
Сама по себе экспедиция дезертиров оказалась вовсе не увеселительной прогулкой. То, что Амазонию называют «зеленым адом», имеет самое полное основание. Природа здесь на удивление враждебна человеку, особенно белому, не приспособленному к жизни в мокрых и душных джунглях. Малярия, дикие звери, ядовитые змеи, отсыревший порох, враждебные племена, постоянный голод — все это, конечно, имело место в изобилии. Но для отчета этого было мало. Вот тут-то и возникли рядом с Орельяно воинственные амазонки.
«Эти женщины очень высоки ростом, белокожие, волосы у них длинные, заплетены в косы и обернуты вокруг головы. Они очень сильны, а ходят почти нагие — только прикрывают стыд».
А вдобавок к тому, что нагие, обладают еще и несметными сокровищами!
В общем, неприятностей Орельяно все равно не избежал, но командировочный отчет получился таким убедительным, что в течение нескольких веков на поиски его амазонок впечатлительные европейцы снаряжали специальные экспедиции. Которые, конечно же, не нашли ни женщин-воительниц, ни их золота.
Амазонок так и не обнаружили, а название так и осталось!
Как считают многие исследователи, амазонки к названию реки имеют вообще-то весьма вторичное отношение. «Амазуну» на языке некоторых местных индейцев называется знаменитая волна «поророка», которая врывается в устье Амазонки из океана.
Сама Амазонка была открыта задолго до Орельяно во время «каботажных» исследований побережья экспедицией Америго Веспуччи. В 1499 году. Реку изобличили по пресной воде, встреченной далеко от берега. Воды Амазонки опресняют океан на сотни километров. Правда, исследователи в то время все еще думали, что они где-то в Азии. Веспуччи даже поднялся вверх по течению, но высадиться на берег так и не посмел из-за густого леса.
Я оказался в сумрачном лесу...
...Ох уж эти женщины!
Вечно они увлекают в сторону!
Добравшись на гайоле, двухпалубном пассажирском баркасе, до лагеря, хижины которого раскинулись на берегу одного из притоков Риу-Негру, у опушки девственного леса, побросав вещи и смачно покрыв себя толстым слоем репеллентов, я ступил на ближайшую тропу, уходившую прямиком в сумрачную чащу.
Через несколько шагов лес обнял меня герметично и надежно, загасив все звуки, доносившиеся из лагеря. И это нормально для джунглей. Вовсе не дикие твари, подстерегающие вас на каждом шагу, а одиночество и ощущение затерянности — вот две самые страшные составляющие, которыми тропические леса могут задавить и извести любого постороннего. Для меня джунгли Амазонии стали далеко не первыми тропическими лесами, по которым доводилось бродить. Не первыми, но самыми вожделенными, на фоне которых все прочие рассматривались лишь как своеобразная разминка. Да и как еще может быть, если имеешь дело с самым большим массивом экваториальных лесов планеты?
Но как же справедливо замечание Уоллеса о том, что тропический лес начинается сразу, с первого шага под его сень! Такая абсолютная перемена сути бывает разве что еще на границе пустынь и оазисов.
Чем дальше я углублялся в лес, тем сильнее стискивали меня острое чувство одиночества, ощущение мизерности, состояние потерянности. Впрочем, я знал, что это давление джунглей скоро ослабнет. Надо лишь немного привыкнуть и втянуться. Но пока напряжение все возрастало.
Неожиданно я осознал, что теряю связь со временем. А это непростительно и опрометчиво. Сколько времени я иду по этой тропе и куда иду? Пять минут, полчаса? На всякий случай отмечаю время по часам и направление по компасу. Хотя теперь это уже вряд ли имеет значение.
Чем глубже я заходил, тем явственнее чуял чье-то незримое присутствие. Я явно был тут не один — сверху за мной внимательно наблюдал кто-то невидимый. Чувство не из приятных. Я поднял голову и увидел, что ветви над головой как-то странно раскачиваются...
(Продолжение следует.)
Андрей Михайлов – землеописатель, автор географической дилогии “к западу от востока. к востоку от запада”
Фото автора