Ладога. Что таит величайшее озеро Европы?

Ладога? А как же Каспий? — спросит знаток географии. Объясню. Каспий в большей своей части лежит в Азии. Да и там, где его берега заходят в Европу, они весьма невразумительно отличаются от азиатских. Те же пустыни и тростниковые заросли. Ладога лежит в Европе целиком. Это видно во всех уголках этого обширного водоема и во всем его обличии. 

(А как же Глобальный Юг? А что, разве Россия вновь вернулась-повернулась к Ограниченному Западу?).

Самое большое озеро Европы — Ладожское, или Нево, как называли его древние новгородцы, имеет площадь 17 700 квадратных километров (почти как Балхаш) при максимальной глубине 230 метров (почти в 10 раз глубже Балхаша). Девятьсот восемь кубических километров чистейшей студеной воды (во времена парусного флота заполненные ею танки сохраняли свежесть в кругосветных плаваниях) занимают огромную тектоническую впадину, вылизанную Великим ледником. 

Для того чтобы наполнить Ладожскую котловину, даже Волге понадобилось бы четыре года. 

Вода — живая и мертвая
В те времена, когда после окончания школы я стал студеозусом одного из вузов Ленинграда, в городе-герое существовала традиция — вывозить первокурсников на... Нет, не на картошку (колхоз был неизбежностью второкурсников). На Дорогу жизни. Вот тогда-то, возле Осиновецкого маяка, я впервые и увидел Ладогу — величайшее озеро Европы. 

С тех пор оно стало для меня каким-то чудесным магическим кристаллом, каждый новый «вгляд» в который нес с собой новые, часто совсем неожиданные озарения. А их, этих «вглядов», случилось с тех достопамятных пор немало. Потому-то у меня есть все основания обоснованно считать Ладогу одним из самых чарующих и загадочных мест на Земле. 

Что до Дороги жизни — это апофеоз буйной ладожской истории с участием человека. И это настолько известный эпизод всемирной истории, что про него «что-то слышали» даже неоклоны ЕГЭ-образования. 

Во времена моей юности в Ленинграде блокадный пафос еще не был тем обронзовелым культом прошлого, каким ему суждено стать в ближайшие годы. Старики-блокадники, а большей частью — старушки-блокадницы еще жили в своем гордом городе и были непременной составляющей питерских скамеек. А для них Дорога жизни, проложенная по тонкому льду в ту самую жуткую и смертоносную зиму 194142-го, являла не только ключевой момент биографии, позволивший остаться живыми среди мертвых. Воистину судьбоносная артерия, которая поддерживала не только жизнь, но и дух обреченных фашистами на смерть ленинградцев в те страшные дни начала блокады Ленинграда и во все последующие годы. Вот чем была она для тех поколений. 

Лед истории и юноши 70-х
И хотя многие из переживших блокаду пытались не вспоминать того прошлого, получалось плохо. Их рассказы о том, как по первому ладожскому льду под бомбежкой, лавируя среди полыней и трещин, грузовики с дрожащими от страха и холода голодными ребятишками в кузове пробивались на Большую землю, намертво впечатались и в мою память. 

Однажды в марте мы, четверо друзей-товарищей, совершили двухдневный лыжный переход по Дороге жизни — от села Кобона через Зеленецкие острова до того самого Осиновецкого маяка. Для нас, нескольких типичных юношей 1970-х, это был не просто турпоход. Скорее — паломничество, дань памяти, естественный порыв, который шел изнутри, от природного патриотизма, и был нашей данностью. 

Тогда ведь еще не читали смелых произведений современных ниспровергателей и не задумывались о том, что все мы поголовно, оказывается, люто ненавидели свою страну и думали только как бы свергнуть существующий строй и самим свалить куда подальше. Нет, тогда мы просто любили Родину и чтили ее историю. (Дай Бог современному юношеству хоть половину той нашей искренности!) 

Эпопея Дороги жизни — один из величайших памятников человеческим духу и мужеству. Монумент планетарного масштаба. Но для истории самой Ладоги (и это очень характерный эпизод) он — характерное проявление какой-то природной данности, издревле присущей этому месту. 

Всемирный потоп и великий ледник 

Современная Ладога, несмотря на все ее величие, — это всего лишь небольшая остаточная часть великого ледовитого водоема — Балтийского озера, которое плескалось тут, у края отступающего ледника, 10 000 лет назад. Тогда зеркало этого внутреннего пресного океана, заполненного тысячами айсбергов, включало в себя не только нынешние «великие озера Европы» Ладожское и Онежское, но и все Балтийское и Белое моря. 

А где-то в IX тысячелетии до нашей эры тут произошла катастрофа, которая вполне могла трансформироваться цепкой человеческой памятью во Всемирный потоп. Хотя скорее это был Великий прорыв. В один теплый день подтаяла ледниковая перемычка на западе и воды озера ухнули в Атлантический океан, обнажив сотни квадратных километров поверхности. 

Образовалось длинное, но уже настоящее, отвечающее всем канонам географии Иольдиевое море. 

Впрочем, через тысячелетие все повторилось еще раз. Сначала освобождающаяся от тяжести ледника земля «всплыла» и вновь перепрудила талые воды, образовав так называемое Анциловое озеро. А очередной прорыв случился 7000 лет назад. Вот тогда-то и начали оконтуриваться берега современных водоемов, в том числе и Ладожского озера. 

Приледниковые области, несмотря на кажущиеся невыносимыми условия жизни, были довольно плотно (по палеолитическим меркам) населены нашими первобытными предками. Дело в том, что здесь им «было что ловить», а охота и рыбалка являли собой основу человеческого бытия в ту непростую первобытную пору. 

Потому-то вероятно, что где-то, в самых темных глубинах своей протопамяти, человечество должно нести воспоминания обо всех тех потрясающих воображение катаклизмах, свидетелем коих оно было во времена своей юности. Наступление ледника, таяние, обширные приледниковые моря, потопы и излияния. Такое не проходит бесследно. 

Арийский след и тень Святогора

Должно нести и несет. Но это, конечно же, не привычные нам байки старожилов (самое характерное для которых, что они чего-то «не помнят») и не летописные отчеты, а неясные образы и тайные коды, докатившиеся до нас в виде мифов, легенд, сказок и былин. Сильно «переосмысленными», сотни раз пересказанными и где-то сознательно модернизированными под новые понятия. 

Действительно, прямых сочинений на тему «Великий ледник и я» не существует. Зато имеется немалое множество косвенных подтверждений тех событий и явлений, которые будоражили восприимчивое человечество десятки тысячелетий назад. На них можно вовсе не обращать внимания. А можно и обращать. Это гораздо интереснее. 

Не буду всуе ангажировать темой. Приведу лишь один пример мифологического шифра, за которым могут скрываться свидетельства о том «допотопном» времени Балтийского озера, которое плескалось у кромки Великого ледника. 

Есть в русском эпосе такой архаичнейший персонаж — Святогор-богатырь. Обратим внимание на само имя — Свято, Свето, Светлый. Светлая гора. Что за гора такая? А не ледник ли? Вспомним, что основная особенность богатыря в том, что «не носила его да мать сыра-земля...». 

Вот как повествует былина о первой встрече Святогора с Ильей Муромцем. Явлению Святогора предшествовал «великий шум су-под сиверные сторонушки: мать сыра-земля колыбается, темны лесушки шатаются, реки из крутых берегов выливаются... Едет богатырь выше лесу стоячего, головой упирается в облако ходячее, на плечах везет хрустальный ларец». 

Можно ли более точно и поэтично передать впечатления от приближения к краю Великого ледника? Все эти непросыхающие болота у кромки льда, по которым летом беспрестанно стекают шумные потоки талой воды, водопадами изливающиеся в воды моря-озера, куда беспрестанно осыпаются ледяные глыбы и моренные камни, производя страшный шум и колебля почву. 

Интересно, что, отутюжив до полированного гранита землю, ледник уничтожил практически все материальные следы доледниковой деятельности человека в Скандинавии и на севере Русской равнины. Не исключено, что именно поэтому обречены на вечные поиски все попытки изыскать загадочную «прародину», откуда началось расселение носителей индоевропейских языков. 

А между тем давно подмечено, что «Ригведа», собрание наиболее древних знаний, указывает на область, в которой день и ночь длятся по полгода, белый цвет снега преобладает на земле, а в небе полыхают фантасмагорические полярные сияния. 

Урок царям 

Ладога невообразимо разнообразна в разных своих частях. В этих монотонных и аскетичных краях трудно найти что-то более несхожее, чем северный и южный берега моря-озера. На «севере диком» — типичный кусок Скандинавии с соснами по камням, шхерами-фьордами, островами и глубинами, в которых водится не только благородный сиг, но и морская жительница нерпа. Юг же — плоский, мелководный, с торфяниками и березами, черными речками, бревенчатыми избами и пашнями — типовая и типичная Русь. 

Причины такого грубого деления лежат в самых темных глубинах «сырой земли». Там, где осадочные песчаники и известняки Русской равнины столкнулись с сиенитами и гранитами Балтийского щита. Можно сказать, что геологическая древность спорит тут с древностью космогонической. Земля здешняя уже в начале палеозоя оказалась на острие эволюции, чему свидетельствуют напичканные отпечатками былых обитателей окаменелые волны первобытного моря, плескавшегося тут и в те самодавние времена, когда жизнь еще не дерзала выползти из материнских вод на неприветливую и неприютную поверхность. 

Дома у меня хранится небольшая коллекция окаменелых трилобитов, которую я начал собирать еще во времена студенческой геологической практики на южных берегах Ладоги, в каньоне речки Лавы, прорезанном в знаменитом известняковом Глинте, древнем береговом уступе давно исчезнувшего моря. 

Трилобиты — целый класс многочисленных организмов, которые в течение 300 миллионов лет (!) были самыми характерными обитателями Земли. Они представляли собой целый мир родственных форм разноо

бразных размеров и всевозможных свойств. Плавали в толще воды, ползали по дну, зарывались в ил. То первобытное море буквально кишело ими! Можно сказать, что именно эти причудливые членистые организмы, возникшие еще в начале палеозоя, наиболее продолжительное время в течение эволюции (300 миллионов лет!) являлись царями жизни на нашей планете. Что не помещало им в назидание всем прочим царям сгинуть безвозвратно, не оставив никакого потомства. 

Однако это все — дела давно минувшие. Но, как знать, не они ли определили те процессы, которые продолжали будоражить бурные ладожские волны во времена исторические? 

Точка и грань 

Ладога — больше, чем географический объект. Она — точка пересечения и центр приложения многообразных и разнонаправленных сил, течений и интересов. Здесь проходит одна из тех вечных граней, на которых, по большому счету, и происходят все значительные пространственно-временные подвижки, сдвиги и прорывы. Здесь очень явно видно, как природа создает цивилизацию. 

На берегах величайшего внутреннего водоема Европы с давних времен селились, сталкивались и сотрудничали племена очень разные по своим ментальности и целеустремлениям. Финны, славяне, норманны. Потому постоянные рати и непрерывные торговые взаимодействия являлись вечным фоном культурно-культовых столкновений, проникновений и озарений. 

Задолго до того как варяги встретились тут со славянами, лесные финские племена (карела, водь, весь, ижора и т.д.) уже с незапамятных времен не только знали, но любили и обожествляли Ладогу. О чем свидетельствуют многочисленные петроглифы на прибрежных «лбах» и «именные» камни-алтари древних языческих капищ. 

Первоначально, пока новые соседи-славяне оставались такими же язычниками, никаких особых теологических конфликтов не было и быть не могло. Но вот Русь приняла христианство, которое даже в своем мягком православном варианте все равно отличалось нетерпимостью к любому инакомыслию. И проблема возникла. 

(Продолжение следует.) 

Андрей Михайлов - землеописатель, автор географической дилогии “К Западу от Востока. К Востоку от Запада”. Фото автора