Башни-близнецы — не только символ Куала-Лумпура, но и претенциозный знак величия государства

Вспоминаю свой первый «заезд» в Куала-Лумпур. Когда, побросав в привокзальной гостинице вещи, я сел в вагончик монорельсовой дороги и отправился в центр. Где, выйдя со станции (спустившись вниз), я тут же задрал голову вверх и почти не опускал ее все время прогулки. Потому что над моей головой постоянно врезался в черное небо колоссальный сияющий двузубец знаменитых башен Петронас. 

(Продолжение. Начало по ссылке)

С высоко задранной головой 

Мне довелось видеть много современных азиатских небоскребов, построенных многими странами для демонстрации своих амбиций и возможностей. Многие по большому счету не были достойны того, чтобы искривлять шейные позвонки. Но от куала-лумпурских башен-близнецов оторвать взор непросто — такой гармонией лучились они на фоне ночного неба. Их «сиамская» парность позволяет им перманентно играть с перспективой, постоянно изменяясь в зависимости от зигзагов вашего собственного движения по окрестным площадям и уличкам. Совершенно завораживающее зрелище! 

Башни Петронас — дерзновеннейший вызов со стороны человечества земной гравитации и всепожирающей энтропии. Симптоматично, что они появились здесь, в Малайзии, в стране, о традиционной архитектурной бедности которой говорит хотя бы то, что в ней нет ни одного достойного культурного объекта, который бы захотела взять на свой баланс ЮНЕСКО. И хотя выстроенные к августу 1998 года башни (88 этажей, 452 метра) возвышались над всеми прочими небоскребами мира всего пять лет, они могли утратить значение только в перекрученных мозгах воспитанников Гиннесса. Но не в душах истинных ценителей архитектуры. Нет, куало-лумпурским близнецам навечно суждено оставаться совершеннейшим творением XX века! 

Но башни, нашпигованные офисами, торговыми центрами и соединенные знаменитым воздушным мостом, на котором любят резвиться герои кинобоевиков и куда вожделеют попасть все приезжие — это лишь венчающая часть обширного градостроительного ансамбля. С одной стороны раскинулась площадь, сюда привозят туристов, а с другой — обширный парк, с искусственными водоемами, музыкальными фонтанами и причудливыми растениями. Эдакий местный ЦПКиО, устроенный на задах Петронаса, — куда приходят местные. В этот тропический скверик в китайском стиле славно закатиться вечерком — присесть на скамейку или ступеньки и мирно сидеть, наслаждаясь видом ажурного серебристого кружева уносящихся в ночное небо близнецов, выверено подсвеченных иллюминацией и прожекторами. И услаждаться ненавязчивым наблюдением за вальяжными аборигенами, прерываемыми представлением цвето-музыкального фонтана-органа. 

Вокруг башен Петронас возвышается еще и свита из небоскребов помельче. Но тут вряд ли есть что-то достойное, такие можно увидеть повсюду — и в мегаполисах Китая, и в столицах Аравии, и в нашей Астане. 

Кстати, о названии. Оно вряд ли может почитаться особо патриотичным в плане этимологии. Но вполне себе отвечает канонам экономической гордости самодостаточной страны. Петронас — это Petroliam Nasional Berhad — государственная нефтегазовая компания Малайзии, этакий «малайский Газпром». Тут, в башнях-близнецах, и расположен головной офис нефтяного гиганта. Но то, что название небоскреба затмило собой имя хозяина, говорит о многом. 

Махатхир — укротитель тигра 

Башни-близнецы — не только символ Куала-Лумпура, но и претенциозный знак величия государства. И это вовсе не надменная спесь без оснований. Сегодняшняя Малайзия — вожак в «тигриной» семье экономик динамичного региона Юго-Восточной Азии. То, что страна на подъеме, сразу бросается в глаза — и обликом городов, и достоинством жителей. 

Немалая заслуга в процветании принадлежит, как это часто бывает на Востоке, вовсе не сомнительным «успехам демократии», а воле и устремлениям одного человека — Махатхира Мохаммада. Недаром его сравнивают то с Ататюрком, то с Дэн Сяопином. 

Доктор Мохаммад оставался премьер-министром с 1981 по 2003 год, после чего сдал страну своему преемнику Абдулле Ахмаду Бадави. И это была уже совсем не та страна, которую когда-то сооружали британцы. И хотя «свободный мир» все же исхитрился запомнить Махатхира Мохаммада по выступлениям на сессии Организации исламской конференции 2003 года (с радикальным призывом к сплочению мусульман против неоколониализма и «сионистского заговора»), для миллионов малайцев он навсегда останется человеком, подарившим нации достоинство, процветание и башни Петронас. Недаром же они еще раз отдали свою страну под его руководство — в 2018-м. Он бы правил страной и до сих пор, если бы обладал своей прежней хваткой. Но хватка ослабла, что и неудивительно, ведь в следующем году великому малайцу пойдет второй век. 

Это смутно мне напоминает...

Чем больше погружаешься в стихию улиц Куала-Лумпура, тем сильнее он напоминает что-то много раз виденное и до боли знакомое. Столица исламского государства, подчеркивающая, однако, свою светскость, терпимость и многовекторность. Обилие уживающихся рядом народов и соседствующих конфессий: мечеть, китайская кумирня, храм индуистов и христианский собор — в зоне прямой видимости. Хиджабы, свободно соседствующие с мини-юбками, и их носительницы, уверенно чувствующие себя за рулем авто — нигде в Юго-Восточной Азии не встретишь столько «водительниц», как в Малайзии. Знакомая картина? 

Да и сами машины как на подбор — одна другой краше, современнее и больше. Молодежь: продвинутая, вооруженная самой современнейшей электроникой и «прикинутая» в стиле «а ля анимэ». Достойные старцы, явно получающие неплохие дивиденды от этого своего пожилого достоинства. Фешенебельный центр, за которым не видны скромные окраины. Ну, на что это похоже? 

Да это же наша бывшая столица! Действительно, чем дальше, тем больше сходства между Куала-Лумпуром и Алматы бросалось в глаза. И не только в глаза, но и в уши — к примеру, «базар» по-малайски звучит «пазар», а при встрече тут принято спрашивать друг друга «Капа кабар?» («Какие новости?»). Любое же мало-мальски значимое место носит и здесь такое знакомое каждому казахстанцу название «астана», сиречь «дворец». 

Умиротворение исламом

Обычно в Малайзию попадаешь, вдоволь насмотревшись и надышавшись другими царствами-государствами Индокитая. После их традиционного хаоса и раздолбайства страна, примостившаяся на самом южном выступе Восточной Азии, кажется куда более логичной, упорядоченной и удобной для жизни. 

Исламская идеология, несмотря даже на такую вот кажущуюся мягкость, все же не позволяет расцветать пышным цветом всему, что только хочет цвести. «Прогрессивная западная общественность» не может простить Махатхиру Мохаммаду его адекватно-негативного отношения к извращенцам, которые оккупировали соседний Таиланд, но остались под запретом в государстве малайцев. Хотя если, например, сравнить ислам Малайзии с исламом Аравии, это все равно что шумный и многоплановый Зеленый базар рядом со скучным и плакатным «бутиком» на какой-нибудь тихой улице в элитном районе Алматы. 

Но не надо думать, что местное мусульманство дальше от Аллаха, нежели их западные братья по вере. Никто не отменял и не пытался отменить в Малайзии Рамадан и пятикратную молитву, среди отправляющихся в хадж малайцы составляют весьма заметное количество, а местным мечетям могут позавидовать многие храмы в ортодоксальных исламских государствах. Однако менталитет малайцев, воспитанных на традициях местной веротерпимости (сформированной не без влияния индийского теологического равнодушия и традиционного китайского практицизма), сильно отличается от того, что мы видим на Ближнем Востоке. 

Наследие пророка: от мечети до музея 

Один из градообразующих центров Куала-Лумпура — район старого вокзала, построенного еще в 1910 году силами британских каторжников. И раскинувшийся рядом с ним на склоне холма Озерный парк. Современным центром района, несомненно, является Большая мечеть Негара, больше схожая своей архитектурой со спортивной ареной или цирком. А на мечеть больше похож сам старый вокзал или рядом стоящее железнодорожное управление — тяжеловесные здания, возведенные англичанами, все в индо-мавританском стиле. 

Построенная в 1965 году, Негара вмещает по праздникам и пятницам до 15 000 правоверных. Но когда нет молитв, тут из-за размеров как-то особенно пусто. Безлюдно, прохладно и тихо — так что путнику, привыкшему к пешему исследованию городов и весей, представляется хорошая возможность отдохнуть от одуряющей жары. А заодно — поразмыслить о вечном. 

Попасть в мечеть так же несложно, как и в любое подобное публичное заведение в стране. Разувайся и заходи. Мне кажется, что в этих, лишенных всякой изобразительности мусульманских храмах, где ничьи взоры и никакие сюжеты не отвлекают от мыслей о высшем, такие размышления куда более продуктивны и глубинны, нежели в перегруженных образами и значениями капищах индуистов, буддистов или христиан. 

Недалеко от мечети, выше по склону холма, — два музея, олицетворяющие два противоположных подхода к одному и тому же предмету: музей исламского искусства и современная картинная галерея. И если современный арт — на любителя (к коим я могу причислить себя с большой натяжкой), то второй — достаточно уникален и интересен. Что стало для меня неожиданным откровением. Заходил, скорее, с любопытством — о каком таком исламском искусстве можно вести речь, если в исламе строжайше запрещено всяческое «тварное изобразительство»? 

Что такое исламское искусство?

Но музей оказался, опять же, выше догматов и запретов. 

В первом зале ультрасовременного здания (которому позавидовала бы любая галерея) выставлены прекрасные макеты самых знаменитых мечетей мира, в числе которых обнаружился и туркестанский комплекс Ходжи Ахмеда Ясави. 

Не меньшее удовольствие для взора каждого истинного библиофила — книги в следующем зале. От разнообразных исторических коранов до средневековых научных манускриптов по географии, космологии и медицине, в которых изящная арабская вязь украшена не менее изысканными миниатюрами. Книгам — цены нет, и по всему видно, что музей, приобретающий свои экспонаты в разных частях исламского мира, не жалеет для этого средств (а средства — имеет!). 

О том же говорит и обилие экспонатов в той части экспозиции, которая имеет отношение не к исламу, а скорее к странам, которые традиционно причисляются к исламскому миру. Тут, к примеру, богатые коллекции мебели, одежды, украшений и оружия из государств нашей Средней Азии — Узбекистана, Туркмении. 

При выходе из музея — богатый книжный магазин, в котором продают книги, также связанные отнюдь не только с исламом и Малайзией. А недалеко отсюда, на самом верху заросшего лесом холма, — планетарий с обсерваторией. И это совсем уж невероятно для страны, проповедующей исламские ценности, которых ныне так боятся на Западе! Что вынес я из прохладных залов этого музея в тихом районе Куала-Лумпура? То, что предвзятость — признак ущербности. После открытия исламского искусства в Малайзии я уже не обходил подобные паноптикумы в других местах Азии. Благодаря чему открыл для себя изумляющие воображение коллекции подобных музеев в Дохе, Шардже и т.д. 

Остров в центре города

Любимое место прогулок горожан и гостей Куала-Лумпура (когда они устают от шопинга) — Озерный парк, включающий в себя заповедник бабочек, сад орхидей и великолепный зоопарк птиц. Гигантские тропические деревья, шныряющие бесцеремонные макаки, бездомные вараны, попадающиеся на глаза здесь и там, гортанные перекрики экзотических пернатых, скрытых в листве, — если бы не асфальтированные дорожки, по которым вальяжно разгуливают мамаши с детьми и влюбленные парочки, то иллюзия погружения в дебри настоящего экваториального леса была бы совершенной. Тут как-то даже забываешь о том, что вокруг этот кусочек совершенной природы обступили шумно-смрадные кварталы города-монстра. 

Парк птиц, где обитает около 2000 пернатых из самых разных частей света, настолько популярен, что, несмотря на солидную плату за вход, число посетителей там, как правило, превышает количество обитателей. Пернатых не спасает от назойливого внимания никакая клетка, да и не может спасти — птицы и люди встречаются тут в одном пространстве, отгороженном от всей прочей земли огромными сетями. Вот уж воистину место, где небо всегда в клеточку — и хотя свободы не видать, но иллюзия ее располагает к безумолчному пению. 

Но к птицам мы отправимся в следующий раз. 

(Окончание следует.) 

Андрей Михайлов — землеописатель, автор географической дилогии “К западу от Востока. К востоку от Запада”.

Фото автора