Молодой казахстанский дизайнер — она сумела заявить о себе интересными дизайнерскими работами и проектами. Например, футуристическим саукеле, распечатанным на 3D-принтере (девушка надела свое изделие на собственную свадьбу). Удивительными идеями с мебелью — дизайнер воплощает их в своих «безалаберных» стульях, стильных столах, словно бы парящих в воздухе, в любых композициях.
Накануне персональной выставки Art Manifesto в приглашении на экспозицию Ниса Кинжалина объяснила зрителям свою творческую позицию: «Я служу искусству. Преклоняюсь перед ним. Преклоняюсь как перед основным доказательством Бога. Как перед языком Божьим. Преклоняюсь, как будто передо мной и есть сам Бог. А мы пытаемся понять искусство. Как будто это то, что можно понять. Тогда как Бог непознаваем. Это не просто нельзя понять. Это то, что должно запрещаться к пониманию».
Парадоксальный подход в творчестве и создает этот необычный стиль — собственную манеру дизайнера Нисы Кинжалиной. Линии, растворяющиеся в пространстве, поверхности, ускользающие в инореальность.
— Ваше ярчайшее творение на сегодня — головной убор казахской невесты саукеле. Что дало вам это своеобразное открытие, достижение?
— Для начала нужно вспомнить историю того, как было обнародовано это саукеле, потому что я очень долго его не публиковала и надеялась, что моя работа останется незамеченной. Я осознавала, какой бунт может подняться, и оказалась права. Лично меня хейт никак не задел, но мне около часа пришлось успокаивать маму, она восприняла это очень лично. Тем не менее я долго размышляла, почему это вызвало столько негодования. Если отложить типичный формат интернет-буллинга (общие характеристики чужих умов) и взглянуть исключительно на намерение автора (то есть на меня), можно заметить, что я пыталась выявить свою отстраненность от культурного слоя. Этот жест был апогеем моей разрозненности с родной землей, который так сильно взбесил людей. Эта ситуация, как лакмусовая бумажка, проявила слепую зону, и на нее нужно было пролить свет. С этого началась моя большая история глубинного познавания себя и своей связи с предками.
– После яркой работы подчас сложно создать что-то столь же значительное… Или нет?
— Самая яркая работа, которая была глобальной, — стул Urban Philosophy. Тогда я переживала, что не придумаю ничего сильнее, но только лишь потому, что это была моя самая первая работа. Я только вставала на этот путь, и переживания исходили из неопытности, а не из того, какой резонанс вызывает работа. Сейчас я совершенно не думаю об этом.
— Ниса Кинжалина — необычные имя и фамилия. Посвятите в этимологию имени?
— Мои отношения с именем — это отдельная тема. Я до сих пор познаю его природу, уж очень оно весомое. С арабского переводится «женщина», что еще больше добавляет объемности его глубине. Я до сих пор раскрываю эту тайну. А назвала меня мама: у нее была близкая подруга Ниса, которая познакомила моих родителей. Мама ею восхищалась, описывала ее как нечто выдающееся, особенно во времена их молодости. Она слишком отличалась от остальных женщин, была более раскрепощенной, свободной и смелой. Фамилия — это имя моего прадеда Кинжалы (ударение на последний слог).
— Кто ваши учителя в профессии? В жизни?
— Мои учителя делятся на два типа — живые и мертвые. Самым первым и самым живым был Нурлан Туреханов. Он был приглашенным преподавателем в КазГАСА, провел для нашей группы всего один семестр, но этого было достаточно, чтобы изменить мою жизнь навсегда. А среди мертвых это Юлиус Эвола (итальянский философ-эзотерик, литератор, политический деятель и т.д.), Каземир Малевич (русский и советский художник-авангардист, философ), Елена Блаватская (религиозный философ, культуролог, оккультист и т.д.) и, как ни странно, Бенджамин Франклин (один из отцов-основателей США, политический деятель, дипломат и т.д.) — именно с его биографии и «таблицы добродетелей» началась моя работа над собой в студенчестве. А в жизни учителя — все, кто приходит в мою жизнь и оставляет в ней след.
— Минувшая выставка — новое высказывание дизайнера Нисы Кинжалиной. Каково ваше послание зрителю, а может быть, Вселенной?
— Каждая работа — это прежде всего мои личные разборки с собой и эксперименты в построении мысли и формы. Мои вопросы к себе, мои ответы миру. Мои размышления, состояния, позиции. Нет задачи донести, есть задача выразить, высказать, обнажить и выявить. Доносится обычно что-то конкретное, и в этом бывает мало свободы. Я оставляю смотрящему пространство для домысливания.
Конкретно эта работа вскрывала то, о чем я боялась говорить вслух. О своей казахскости, о том, каково быть женщиной-казашкой в Казахстане, когда ты не похожа на других казашек. Если они казашки, а я — не они, то кто я? Если я казашка, тогда почему они другие? Каково быть другой в стране, в которой другой быть неприемлемо?
— Вам важно быть понятой? Чье признание, одобрение вам необходимы для дальнейшего движения?
— Мы тотально одиноки в понимании, и с этим необходимо смириться. Более того, мы не осознаем всю прекрасность этого и не понимаем, как было бы некомфортно, если бы нас стопроцентно понимали. В непонимании я чувствую пространство, в котором есть только я и никого больше. В этом столько свободы и пустоты, есть куда раскрываться крыльям. Но люди боятся в этом находиться, они не знают, что там делать. Понимание стирает границы твоей ментальной территории и обезличивает твое личное пространство. Отдельное пространство нужно каждому.
Как бы это абстрактно ни звучало, но я нуждаюсь только в одобрении от высших сил. Я всегда чувствую, когда это происходит. Другое дело, что оно всегда осуществляется через отношения с людьми.
— Вы учились в Нидерландах. Как внутренне встраивались в иную культуру? И как осознавали культурный код своего народа?
— Я проучилась в Нидерландах всего год из двух и решила не продолжать, так как ошиблась с выбором университета и факультета. Мне совершенно не подходило то, чему они пытались меня научить.
Сейчас я понимаю, что учеба не была основной целью этой поездки, там зарыты гораздо более глубокие смыслы этого опыта. В том числе связь со своей культурой я стала обретать именно там. Когда ты каждый день общаешься с людьми из других стран, они начинают отражать тебе то место, откуда ты пришел. И ты начинаешь видеть, что оно есть. Прошлое, которое не только за твоей спиной, но и за спинами твоих предков. Вопросы начинают сами подниматься из земли, и чувствуешь, будто без этих ответов ты не можешь идти дальше. Это как пазлы, которые ты складываешь между собой, а потом понимаешь, что из них состоит твой путь.
— Красота в глазах глядящего. Важна ли сегодня красота? Ведь все объекты прежде всего имеют прикладное значение.
— У всего есть несколько слоев восприятия, у красоты в том числе. То, что вы описали, — это лишь поверхностные слои, это не сама суть. Красота несет не только умозрительную функцию. Те люди, для кого это только так, проживают пресную и однообразную жизнь. Красота — это состояние, как любовь, например. Но используя слово «любовь», я попадаю в ловушку, потому что в современном мире любовь — это функция. И даже если я скажу: красота — это жизнь как явление, я снова рискую оказаться непонятой, поэтому я скажу так: красота не просто важна, она и есть то, чем мы являемся.
— Не могу не спросить об искусственном интеллекте. Кажется, его возможности безграничны. Вас не пугает этот вызов?
— Вызов делает не ИИ, вызов создает беспокойный неуверенный ум человека. Меня абсолютно не пугает ничего, что связано с ИИ. Я даже больше скажу. С чего мы взяли, что эволюция должна закончиться на нас? А что, если это логичная цепочка развития сознания, и мы в ней всего лишь часть, передающая свои труды дальше? Единственное, что меня беспокоит на тему ИИ, это политическая конкуренция больших стран, которые борются теперь за превосходство. Раньше самоутверждались за счет покорения космоса, а теперь у кого будет умнее и мощнее ИИ. Это зрелище смешное и грустное — как показатель того, что мы не изменились.
— Этот неведомый ИИ переиграет человека?
— Подобный вопрос — показатель того, что мы забыли, что такое человек и что такое быть человеком. Если все же вспомнить, то можно понять, что в этом смысле ИИ бессилен. Если говорить об ИИ в контексте таланта, то он лишь усилит его, если он есть, но также может обнажить бесталанность. Умные с ИИ будут работать еще быстрее и эффективнее, но в руках дилетанта ИИ не сможет ничего.
— Вы счастливый человек?
— Да, абсолютно.
— Что для вас понятие Бога?
— В своей практике я люблю совмещать искусство и науку. Поэтому, смотря на мир, я использую сразу призмы сознательного и бессознательного, рационального и иррационального, физического и метафизического. Также я визуал — вижу мир образами. Одновременно с этим мне нравится, как описывает этот мир фундаментальная физика. В каком-то смысле она описывает Бога.
Сложно сказать, чем является Бог, но можно точно сказать, чем Бог не является — это все, что думают о нем люди. Я точно никогда не смотрела на Бога исключительно через призму религий и как на антропоморфное существо. Я точно отсеиваю людские сознательные представления о нем. Бог для меня — это сама сущность существования, проявляющаяся во всех вещах. Он не «наблюдатель», а сама структура реальности, в которой мы существуем. Задача человека — познать законы этой структуры и действовать в согласии с ними. Так человек обретает свободу и перестает быть только отражателем внешних воздействий.
«Мне нравится, как описывает этот мир фундаментальная физика. В каком-то смысле она описывает Бога».
Справка
Ниса Кинжалина — архитектурный дизайнер, окончила КазГАСА в 2015 году. В том же году создала свой самый первый продукт Urban Philosophy Chair, который был выставлен в Москве, Париже и Лондоне. Одна из первых казахстанских дизайнеров, о которых написал британский журнал о дизайне Dezeen и Wallpaper. После этого она создала стол Ripple Effect, который был представлен в Гонконге, Токио и Дубае. В 2022 году Ниса поступила на магистерскую программу в Нидерландах, где прожила год. Вернувшись, полностью переосмыслила свою связь с Казахстаном, с чем связала свою художественную практику.