Один мой дед, Илья Михайлович Рыгалов, погиб в Курляндии в январе 1945-го, а второй, Федор Кузьмич Михайлов, получил серьезное ранение 16 апреля 1945 года на подступах к Праге...
Пока существовал боеспособный Советский Союз, никаких сомнений в том, что освобождение Европы от фашизма принесло великое счастье вызволенным из оккупации народам, не возникало. Бессмертный подвиг советской армии-освободительницы не подвергался никаким умалениям, искреннюю благодарность охотно высказывали как простые люди, так и руководители освобожденных стран, а памятники благодарности в Европе стояли повсюду: ухоженные и почитаемые.
Но как только рухнула мировая система социализма и распался СССР, тут же появились (откуда бы это?) сомнения, выяснилось, что никому никто ничего не должен (и даже напротив), а памятники вслед за памятью начали подвергаться последовательному осмеянию, осквернению и разрушению.
А потом и вовсе оказалось, что к западу от границ России и Белоруссии никто и не просил освобождать его от фашизма. Напротив, при Гитлере этим милым европейцам жилось даже куда комфортнее, нежели при Сталине (Хрущеве, Брежневе). Ну и что, что фашисты истребили поголовно европейских евреев и цыган? Те ведь, по большому счету, и не европейцы вовсе.
Наверное, если судить по тому, с какой невинной простотой континентальная Европа подлегала под Гитлера, профашистский выбор ее правителей и граждан может считаться вполне осознанным и прагматичным. Кто-то там разве отметился каким-то яростным сопротивлением? Польша? Немцы 1 сентября 1939-го вступили на ее территорию, 9-го правительство запросило убежища во Франции, 27го пала Варшава, а спустя месяц про польскую государственность вспоминали уже в прошедшем времени. Да, Польша. А еще? Франция? Смешно.
Нет, Европа приняла Гитлера вовсе не так, как начала всем рассказывать позже, после мая 45-го. Никакого заметного противодействия фашизму как в самой Германии, так и в «дружественных» странах-соседках, не наблюдалось. Ну опять же, если не считать Югославии. «Мир и согласие», воцарившиеся в европейском доме, спровоцировали Германию на безумный поход в Россию. Показательно, что, когда Гитлер собрался завоевать СССР, под его знамена с перевернутой свастикой с охотой собралось еще «двунадесят языков» Европы, прельщенных любимым историческим делом, участием в общем грабеже слабого (так они, дурачки, думали). Все эти шведы, румыны, венгры, французы, итальянцы, финны и прочие датчане — весь этот «фашиствующий Евросоюз» — живо просекли свои выгоды и дружно вышли на священную борьбу «против большевизма» (подразумевавшую, как обычно, обычный разбой).
Со временем возникла еще одна социальная парадигма. «Фашистская и советская оккупации» — одного поля ягоды, а «истинное освобождение» в Европу пришло в конце 80-х на волне декоммунизации после крушения социалистической системы. Ну это, когда она вся подпала под благодатное ручное управление благородной Америкой.
Суть фашизма (национал-социализма), если кто не разумеет — создание социального государства, заточенного на благах лишь для одной самоизбранной нации. Гитлер, несмотря на его эксцентричность и психопатичность, далеко не тот клоун, каким его принято выставлять в карикатурах и антифашистских кинофильмах. Он обладал не только железной волей, но и недостижимой харизмой, притягивавшей к нему и его идеям миллионные толпы. И четким пониманием того, как достичь своих целей внутри Германии и в рамках всей Европы.
«Немецкая исключительность» становилось возможной только на грамотном использовании других стран и наций. Ведь это своего рода «финансовая пирамида», основанная в своей сути на обогащении организаторов. Поиметь от нее что-то ощутимое могли только те, кто подсуетился раньше других. У Европы этот нюх на чужие деньги был развит исторически.
Мне кажется, что Гитлер ясно понимал пирамидальную суть своей системы, при создании которой он изначально опирался на три основополагающих момента:
поставить себя (и немцев) во главу;
окружить рейх верными сателлитами-европейцами, которые довольствовались бы разными крохами с барского стола;
получать постоянный приток «инвестиций» в виде награбленного за европейскими пределами, использования захваченных земель, применения рабов с этих недоразвитых окраин, населенных презренными людьми третьего и четвертого сортов.
Очевидно, что такая система рано или поздно должна была рухнуть. В Европе из-за Советской армии она завалилась гораздо раньше чаяний. И, думается мне, многие европейцы искренне жалели об этом тогда, а многие продолжают жалеть и до сих пор.
Два моих деда участвовали в освобождении Европы от фашизма. Один из них домой не вернулся. Второй прожил длинную жизнь с осознанием гордости за содеянное. Деды свой долг перед историей выполнили! Они принимали фашизм однозначно. Как фашизм.