К картам меня влечет неодолимо. И к атласам у меня совершенно особенное чувство. Они для меня более чем просто наглядный справочник. Хранилище кодов и шифров! Раскрывая атлас, я каждый раз распахиваю окно в окружающий мир. Во всем его многообразии и величии. С гугловскими и тому подобными электронными картами у меня такого эффекта не возникает. Почему? Может быть, воспитание не то...
Любовь к атласам и картам (тут и далее — географическим) явилась вместе с любовью к книгам. Но куда раньше, чем я начал активно читать книги, я научился читать атласы. Завороженно рассматривая очертания все более узнаваемых континентов и океанов, морей и островов, аккуратно упакованных в сетку параллелей и меридианов, с заветным экватором посередине и загадочными полюсами сверху и снизу.
Политические карты тогдашнего мира были куда проще для восприятия начинающего географа. Количество обладавших собственным цветом государств, членов ООН, едва перевалило за первую сотню. Первое, что сразу бросалось в глаза, — розовый Советский Союз, занимавший благодаря искажениям проекции Меркатора чуть ли не полмира. А второе — разбросанная по всем частям света зеленоватая Британская империя, незаходящее над которой солнце как раз начало стремительно исчезать незадолго до того. Стыдливо-розоватая Французская Африка все еще спорила размерами с Китаем и только что обретшими свои краски доминионами Лондона — Канадой и Австралией.
Послевоенный мир менялся с такой скоростью, что атласы явно не поспевали вносить постоянные перемены. Только появится какая-нибудь Объединенная Арабская Республика, как тут же распадется на две самостоятельные страны. Лишь объявят свои независимости Танганьика и Занзибар, смотришь, а они уже вместе образуют неделимую Танзанию.
Однако меня как любителя природы политические карты влекли постольку поскольку. По-настоящему я зависал над картами физическими, на которых мир не разделялся никакими искусственными границами и представлялся взору во всей своей неизъяснимой красе и заповеданной гармонии. Поделенный лишь двумя стихиями – воды (обозначенной всеми оттенками синего) и земли (зелено-желто-коричневой, на старых картах почти красной). Вот где реально ощущалась ужасающая глубь Марианской впадины, тихий восторг от вздымающихся над Индо-Гангской низменностью Гималаев, испепеляющий зной необъятной Сахары и удушающая духота зеленого ада Амазонии, продирающая до костей стужа Антарктиды, тихий уют затерянных в океане коралловых островов.
Мир дышал на меня с листов этих карт. Они оживляли землю! И неодолимо манили повидать все в реале.
Позже, обучаясь на географическом факультете, я регулярно сдавал «географический минимум», был у нас такой специфичный вид экзамена, при котором необходимо было сходу и правильно указать на карте все пункты из заданного в билете списка. И хотя все это давалось мне легко, однако во многом так же просто выветривалось из головы, как и запоминалось. Потому что любые фундаментальные знания имеют смысл, только если зиждутся на выстраданных потребностях и опираются на конкретные интересы. Я осознал это, когда начал свое активное движение по планете.
С тех пор земля перестала быть для меня абстрактным объектом картографии. Поначалу я использовал каждую возможность для того, чтобы побывать там, где еще не ступала моя нога. Однако довольно скоро пришел к осознанию того, что такое примитивное «коллекционирование» — путь честолюбивого спортсмена — совершенно чуждо моим устремлениям. Глубинный смысл истинного миропознания не в том, чтобы показать всем, что «наш пострел везде поспел». А в чем? Для меня он в поисках тех связующих нитей (иногда совсем тонких и невидимых), которые соединяют все и вся в удивительную и многогранную картину, диковинным образом переплетая природу, историю, экономику и судьбы племен-народов.
Я не коллекционирую страны. Но те места, куда я попадал, никогда уже не уходили из меня. Они становились частью моего мироощущения и миропонимания. Не наматывая бессмысленные километры и не торопясь (любимый способ моего передвижения — пеший), я тем не менее побывал много где и повидал немало. Вот потому, открывая атлас, вижу не только условные обозначения и взаимное расположение абстрактных географических объектов. Глядя на нужную карту, я явственно ощущаю и дрожь знойного марева над желтыми барханами Такла-Макана, и напряженную пустоту душного тропического леса на Борнео, и буйное мельтешение красок кораллового рифа в заливе Акаба, и нереальность вознесенных к космосу ледяных восьмитысячников Непала, и грибную склизкость мшистых курумников осенней Якутии, и нежное тепло стертого ступнями паломников античного мрамора на Акрополе, и волевой обрис опрокинутого в каналы и реки Санкт-Петербурга, и залитую весенней благодатью цветения казахскую степь, и взбитый в тонкую пыль чудовищным водопадом поток реки Игуасу, и гул неиссякаемого людского вулкана Бангкока...
Все хоть раз увиденное наяву отныне всякий раз обрушивается на меня со страниц любого раскрытого атласа.
Фото автора