В самый разгар Уимблдона первая ракетка Казахстана Александр Бублик, занимающий 23-е место в рейтинге АТР, дал откровенное интервью для канала Vesti.kz в YouTube. Стоит отметить, что теннисист редко рассказывает о личном, но на этот раз поделился тем, как растет его сын, рассказал о походах на светские мероприятия в Монако и признался, почему его теперь не волнуют деньги.
— У вас был классный камбэк в матче первого круга Уимблдона. Какие у вас задачи на этот турнир и относится ли он к числу любимых?
— Был тяжелейший матч. Я подошел к Уимблдону, наверное, далеко не в оптимальной форме. Был травмирован весь месяц. Я отыграл турнир в Истборне неудачно, проиграл. Но этот турнир воспринимался больше как тестирование ноги, которая была травмирована еще в Штутгарте. Я впервые начал играть без боли где-то за пару дней до Уимблдона, поэтому да, первая победа много значит для команды. Значит, мы смогли сделать работу над проблемной зоной. Я играл вообще без боли. Но упал на эту же ногу, сильно испугался. Благо это было шоковое состояние, а не ухудшение травмы.
Безусловно, Уимблдон — это один из любимых турниров. Это мой самый стабильный «Шлем». Я на нем не проигрывал в первых двух кругах с 2019 года. Постараюсь показать максимальный уровень, который возможен в данный момент.
— В этом году случилось то, чего очень ждали болельщики. Вы вошли в топ-20 мирового рейтинга. Продолжаете ли преследовать большие цели, например, войти в топ-10?
— Для начала хотелось бы войти в топ-15. Я все-таки люблю брать какие-то краткосрочные цели, которые можно выполнить в ближайшем будущем, год или полтора. Вначале надо закрепиться в диапазоне 15 — 20, закончить год там. Если получится выше, здорово. Если нет, значит, нужно провести работу и понять, что можно улучшить для того, чтобы подняться еще выше. Но изначально сейчас цель — это закрепиться вот в этом рейтинге.
— Из игроков топ-3, которые между собой периодически меняются, кто больше импонирует? Синнер, Джокович, Алькарас...
— Как игрок мне очень нравится Синнер. Ну просто Джоковича сложно судить. Это все-таки легенда нашего спорта. Он добился всего, чего можно добиться, и даже больше. Его судить сложнее. А если брать этих двух ребят, с которыми я познакомился, когда они еще стояли за пределами сотни... Янник — хороший парень. Мы с ним общаемся, но длительных разговоров у нас не было. Только на корте у нас был диалог. Как спортсмен мне нравится Янник, его стиль игры. Мне нравится, что он играет в атакующий теннис, что он действительно показывают великолепную игру в критические моменты, и его путь мне достаточно близок. Мне он импонирует.
Карлос — более открытый к общению человек. Мы с ним много раз разговаривали. В раздевалках оставались, много разных моментов обсуждали. Может быть, даже личных.
Но как спортсмен, мне кажется, Алькарас — на другом уровне. Он уже выиграл три «Шлема». Он младше, ближе к Надалю, Джоковичу и Федереру, на мой взгляд. У него есть возможность добиться больших успехов, чем у Синнера, который более стабильный. Он тоже будет выигрывать «Шлемы», но карьера у Алькараса, наверное, сложится успешнее.
— С этого года Казахстан представляет еще один игрок из первой сотни Александр Шевченко. Вы уже играли друг против друга, выступали и вместе в паре. Что скажете о новом партнере по национальной команде?
— Я познакомился с Александром. Это был Дубай 2023 года, Дубай-500. Я о нем слышал разное. Как и о хорошем спортсмене, и неочень, как и о веселом парне, и не очень. У нас очень легко завязалось общение, очень быстро. И где-то, наверное, в нем я вижу себя. Он не такой молодой. Мне всегда кажется, что он моложе лет на 10, но, к сожалению, он меня младше всего на три.
Когда я его увидел впервые, посмотрел, как он играет, у него еще не было тренера тогда, тогда он стоял далеко за сотней. Он к процессу подходил не особо профессионально. Я тогда уже ему сказал: «Можешь сильно не переживать. В топ-50 ты попадешь абсолютно спокойно только тем, что у тебя есть, какие у тебя есть удары, какое у тебя желание играть». Тогда он от меня отмахнулся. И в итоге через полгода он был в топ-50.
Поэтому, безусловно, у него есть потенциал. Посмотрим, сможет ли он его реализовать стабильно. Он уже был в топ-50, он играл в финале АТР-250. Посмотрим, сможет ли он закрепиться на этом уровне. Я ему этого желаю, потому что это будет очень здорово для страны, для Кубка Дэвиса.
— Главными действующими лицами в казахстанском теннисе являетесь вы и Елена Рыбакина. Вас объединяет как минимум три вещи: бирюзовый паспорт, большое количество эйсов и день рождения 17 июня. Расскажите, как давно вы знакомы с Еленой. Общаетесь ли в жизни и есть ли в планах сыграть микст за сборную?
— С Леной давно знакомы. Поддерживаем общение. У нее прекрасная команда, мы в хороших отношениях с ее командой. Насчет микста — наверное, да, я бы хотел сыграть с ней. Для страны я готов играть во всех трех разрядах и выложиться по максимуму. Я играю в одиночке, играю в паре с Александром Недовесовым и надеюсь, что смогу сыграть с Еленой микст. Почему нет? Это увеличит шансы на получение медали Казахстаном. А это самое важное.
— Некоторые теннисисты жалуются, что график турниров очень плотный и им приходится сниматься из-за усталости. Что вы думаете по этому поводу?
— Безусловно, тяжелый. Ты постоянно играешь. Есть большое количество обязательных турниров, которые ты должен играть. Есть турниры, которые нужны для поддержания рейтинга. Карлосу или Яннику, игрокам первой пятерки, проще, потому что у них выше результаты на обязательных турнирах. В моем случае результаты пока не такие высокие, поэтому я вынужден играть какие-то более маленькие турниры — АТР 500, 250. Это выматывает в какой-то степени. Ну а что делать?
Мы можем сколько угодно разглагольствовать, что это плохо или хорошо. Кому-то нравится, кому-то нет, но в итоге все останется так, как есть. Нужно адаптироваться, понимать, принимать и уже отталкиваться от своего тела, насколько оно способно выдерживать такие нагрузки, и не тратить энергию на ненужные разговоры, потому что они не помогут. Ничего не изменится.
— Теннис со стороны — достаточно монотонный вид спорта. Но вы один из нескучных, так сказать, игроков, и на корте не только показываете классный теннис, но и импровизации, на которые способны далеко не все игроки. Это просто для настроения, шоу или способ психологического давления на соперника?
— Нет, психологическим давлением таким методом не занимаюсь. Я считаю, что играть нужно честно, открыто и по правилам. Поэтому — нет. В первую очередь нужно понимать, что для меня теннис — это игра, теннис — это детская мечта. Но не более того. Я играю в теннис, потому что мне это нравится, и делаю то, что мне нравится. Если у меня есть желание отдать ракетку девочке болл-бою, то я отдам. И мне абсолютно все равно. У этого нет последствий. Знаете, говорят — вот, плохо пишут... Для меня не существует людей, которые говорят что-то. Мне абсолютно все равно, что люди об этом думают. Меня это не волнует. Это игра. Это какая-то история, которая останется после карьеры, воспоминания для меня, болельщиков. Это всего лишь часть жизни. Это не жизнь.
Именно поэтому я ее проживаю с удовольствием и делаю то, что хочу. Понятное дело, что я не хочу подраться с судьей и так далее, делать какие-то критические вещи. Это все-таки уже идет от воспитания. Но какие-то шалости, которые я в моменте считаю уместными не потому, что
— Вы ощущаете, что ваша популярность выходит на новый уровень?
— Наверное, да. В Италии, во Франции, в Казахстане, в России действительно большое количество людей узнают на улицах. Но я все-таки живу скрытным образом жизни, не выставляю напоказ какие-то свои достижения, свою жизнь, и на мне это не сильно отражается.
Я не прячусь от фанатов, потому что у меня большого их количества просто нет. Да, кто-то подойдет, сфотографируется, я с радостью распишусь и пойду дальше. Меня это не беспокоит, и на мою жизнь количество людей, которые узнают меня на улице, никак не влияет. Да, конечно, я стал больше выигрывать, активность в социальных сетях помогает. Но колоссально на мою жизнь это никак не влияет.
— За последние годы в ваших соцсетях несколько раз появлялись фотографии с крупных мероприятий и фестивалей, не связанных с теннисом. Есть ли у вас интерес к светской жизни вне спорта?
— Да, вполне. Мы с супругой часто ходим. Мы были приглашены на Каннский кинофестиваль, на Фестиваль мишленовских шефов в Монако. Все-таки мы живем в Монако, поэтому там в этом плане удобно. Да, я часто нахожусь на этих мероприятиях. Мне вполне комфортно. Мне это нравится даже тем, что приходишь, и на тебя меньше всего внимания, потому что есть люди гораздо более известные.
Если это Каннский кинофестиваль, там всем абсолютно все равно, прошел я по этой красной дорожке или нет. Но это часть спортивной жизни, наверное, которая перетекает в светскую. Мне нравится общаться с людьми других профессий, потому что все фестивали сопровождаются звездами профессий — шеф-поварами, кино. Это могут быть дизайнерские мероприятия. Это те люди, которые добились в своей профессии высот, и, безусловно, интересно послушать их мнение о жизни, профессии. Это действительно интересно — познакомиться с какими-нибудь
— Вы не афишируете личную жизнь, но она тем не менее обсуждается. Вашему сыну Василию этим летом исполнится два года. Он действительно дал некий толчок вашей карьере? Как многие говорят, вы раскрылись на корте именно с его появлением...
— Да, сто процентов. Это способствовало некоей дисциплине. Когда он только появился, понятно, что сильно поменялась жизнь моей жены, потому что она была вынуждена не спать, заниматься ребенком полностью. Я очень много времени провожу на тренировках, на турнирах. Поэтому вначале изменилась ее жизнь, а потом следом как-то изменилось мое понимание жизни. И я переоценил какие-то моменты.
Например, раньше я говорил, что играю ради денег. Все это отошло на второй план. Деньги перестали быть неким двигателем. Я перестал где-то пропадать. Стал более дисциплинированным, осознаннее подходить к процессу, потому что я понимаю, что если буду лучше играть, буду больше проводить времени дома и, соответственно, буду больше времени видеть сына, жену. И, безусловно, это и простимулировало.
— Понимает ли ваш сын, кто его папа, и смотрит ли игры с вашим участием?
— Да, он к каждому теннисисту говорит «папа». Как только видит теннис, говорит «папа».
— Поддержите ли сына, если он тоже решит стать теннисистом?
— Конечно.
— Вы критиковали теннис. Говорили, что это тяжелый вид спорта...
— Ничего не изменилось. Это тяжелый вид спорта. Это несправедливый вид спорта. Давайте так, как и в бизнесе, в чем смысл спорта? Обеспечить себе жизнь — это основа. Если мы не берем людей, которые выходят из обеспеченных семей, которым это не нужно. Но в основном, если мы берем подавляющее большинство спортсменов, это люди из более-менее обычных семей. В плане тенниса обеспечить себе некую финансовую базу гораздо сложнее, чем это сделать в футболе. Потому что теннис — это спорт, в котором ты вынужден доказывать еженедельно свои результаты. Если я выиграл турнир в Галле в прошлом году, заработал 500 000
Если ты травмировался и выпал на три месяца, то тебе никто за это не платит, а ты продолжаешь платить за команду и за все. Сидя сейчас в том положении, в котором я сижу, в том статусе. Да, я скажу, что это хороший вид спорта. Мне всего хватает, и слава Богу. Но если брать массы, то, конечно, это сложно. Это огромные инвестиции. Если у человека, который стоит в конце сотни, нет помощи федерации, которая есть у нас в Казахстане, то это очень затратно, очень эмоционально выматывает.
Человек стоит в топ-100, представляете? Топ-100 в профессии. Топ-100 лучших футболистов, баскетболистов, хоккеистов. Кого угодно берем. И ты вынужден... Конечно, в долг не брать, но у тебя в конце года ничего не остается. А ты стоишь в топ-100 лучших.
Наверное, это в какой-то степени несправедливо, потому что турниры зарабатывают огромные деньги. Об этом еще Новак говорил, у него есть какая-то организация. На турнирах «Большого шлема» мы получаем семь-девять процентов от общего объема заработка. Например, в хоккее они получают 50 на 50, в баскетболе — 50 на 50. Грубо говоря, если «Большой шлем» заработал 350-400 миллионов, я читал, что на Australian Open что-то в этом роде, чтобы не ошибиться, то половина была бы наших — 200 миллионов. Мужчинам и женщинам, то есть это было бы по 100 миллионов. А сейчас мы получаем 50 миллионов на два разряда, то есть по 25.
Конкретно на Уимблдоне мы смотрели призовые, когда они вышли. Они кричат, что они выросли. Сейчас первый круг на Уимблдоне, по-моему, 60 000 фунтов — это при призовых 25 миллионов на сетку. Представьте, сколько были бы призовые, умножай мы это на четыре? Вот тогда мы могли бы говорить, что теннис — это очень хороший вид спорта в плане финансов.
Поэтому, если сын захочет — да, пожалуйста. У него есть возможность выбора. Он будет расти в абсолютно других условиях, чемрося,иунегонебудет нужды хватать ракетку и думать о том, что он будет делать, если ничего не добьется.
Подготовил Алексей Мальченко