Эволюцию военных головных уборов можно проследить по артефактам времен Великой Отечественной из уникальной коллекции Станислава Архипенко.
Маленьким мальчиком Станислав мечтал летать в небе. Он родился в семье военнослужащих и провел детство в Приозерске. В то время на местном полигоне, где испытывали противоракетное оружие, располагался аэродром первого класса «Камбала» для военной авиации. В какой-то мере мечта осуществилась. Сегодня Станислав Архипенко работает в этой сфере — в карагандинском аэропорту сменным инженером-механиком службы спецтранспорта, а в свободное время принимает участие в военных реконструкциях, встречах со школьниками и студентами, выставках. И тому есть причина.
Со временем он стал коллекционировать головные уборы не только военных, но и летчиков, пожарных, шахтеров, милиционеров. Всего их более 200, что занимает немало места в обычной двухкомнатной квартире. Самый старый шлем относится к 30-м годам прошлого века.
— Его еще называют Чкаловским. Именно такие шлемы использовались в те времена, когда летал Валерий Чкалов. Он сделан из настоящей кожи. Я долго искал такой шлем для своей коллекции. Нашел его в Ленинграде. Купил на барахолке, чему был несказанно рад, — поделился Станислав Ахипенко.
В коллекции карагандинца есть и женский довоенный шлем. Он похож на мужской, но имеет одно отличие — специальный клапан сзади. Конструкторы предусмотрели его для того, чтобы дамы могли заправлять волосы, собранные в хвост или косу.
— Когда во время Великой Отечественной войны появилась радиосвязь, шлемы советских летчиков стали оснащать наушниками, — рассказывает собеседник. — Причем наши конструкторы срисовали их с немецкого шлема и ничего менять не стали. В этом можно убедиться, посмотрев на фашистские шлемы Люфтваффе. Позже форма наушников изменилась.
В конце 1950-х годов появился более современный ЗШ-3М. Он включал в себя не только шлемофон из натуральной кожи, но и алюминиевый шлем, который надевался сверху. Конструкторы снабдили его светофильтром, закрывавшим не только глаза летчика, но и почти все лицо.
— Потом появился гермошлем. Он тоже есть в моей коллекции, — говорит карагандинец, указывая на шлем, похожий на тот, что использовали советские космонавты. — Он шел в комплекте с высотно-компенсирующим костюмом. К нему пристегивались специальные шланги, с помощью которых костюм то сдувался, то надувался. Таким образом компенсировались перепады давления при полетах на большой высоте. Поэтому летчик чувствовал себя нормально даже тогда, когда происходила разгерметизация кабины.
Самые ценные для Станислава Александровича экспонаты его коллекции — это буденовки. У него их две. Одна из них подходит коллекционеру по размеру.
— Представляете, этим буденовкам по 100 лет! — восхищается коллекционер, глядя на потертые головные уборы. — Я выменял их у знакомого на танковый шлем. Для меня они очень дороги. Нет, не в плане денег. Я помню, в детстве бабушка сшила мне буденовку. Я бегал в ней по двору на зависть соседским мальчишкам. Знаете, для меня буденовка — это ностальгия по юности, когда Павка Корчагин был для нас авторитетом. Когда мы с гордостью распевали песню «С чего начинается Родина», в которой были такие слова: «Со старой отцовской буденовки, что где-то в шкафу мы нашли».
А свой первый экспонат Станислав Архипенко запомнил на всю жизнь. Это бескозырка моряка Тихоокеанского флота. Она попала в руки будущему коллекционеру еще тогда, когда он жил в Приозерске.
— Я помню, что в детстве очень любил смотреть фильмы про матросов революции, — рассказывает коллекционер. — И я тоже хотел стать матросом. И однажды из армии пришел дядя моего друга, который служил в Тихоокеанском флоте. Он подарил нам свою бескозырку. Как мы радовались! Мы поочередно носили ее, ходили по улице с гордо поднятой головой и пели: «Врагу не сдается наш гордый «Варяг»! Так и зародилась моя страсть к коллекционированию головных уборов. Я помню, как в детстве нашел свою первую пилотку, которую надевал и ходил строем вместе с солдатами. Никогда не забуду, как обменял папин офицерский ремень на солдатскую каску. От папы мне тогда попало, но зато у меня появилась настоящая железная каска!
Она до сих пор хранится у Станислава Александровича дома. Это каска его года рождения, и ей уже 57 лет. Коллекционер разработал эскиз, а знакомый художник ее разрисовал к 70-летию Победы в Великой Отечественной войне. Теперь ее украшает панорама Парада Победы — Кремль, Мавзолей, красная звезда, самолеты, советские солдаты и брошенные на землю фашистские знамена.
В коллекции карагандинца есть несколько головных уборов, которые носили военные в Третьем рейхе. Это кожаный меховой шлем летчика Люфтваффе, фуражка летчика Люфтваффе и немецкая каска. Ее привезли по заказу. Она обошлась коллекционеру в 250 долларов.
К Станиславу Александровичу обращаются за тем, чтобы ради праздника или по другому случаю восстановить дух ушедшей эпохи. Фуражку НКВД, к примеру, одалживали, когда карагандинцы снимали документальный фильм про казачьего атамана Анненкова, который отступал в Китай.
Больших денег увлечение коллекционеру не стоит. Это, дескать, олигархи балуются, покупают гоночные машины. Здесь другая специфика.
— Взять, к примеру, фуражку американских ВВС. Она попалась мне в секонд-хенде в Темиртау. Там был человек, который возил вещи именно из Америки. Когда покупал, зашел незнакомый мужчина: «Тебе нужны фуражки? У меня дома одна валяется». И принес мне весьма интересный экземпляр — такие носили в Германии сразу после победы над фашистами. Или, например, советский шлем высотной авиации для полетов в стратосферу. Его еще называют гагаринским. Потому что Гагарин в таком шлеме тренировался. В самолете «Ту-134» поднимался на большую высоту, а потом начинал стремительно падать, чтобы создать искусственную невесомость. Когда Советский Союз разваливался, такие шлемы практически выбрасывали на помойку. И я взял себе один.
К военной атрибутике коллекционер относится с особым уважением. Ведь и сам перенес тяготы солдатских будней. Во времена перестройки служил в Нагорном Карабахе, где тогда шел вооруженный конфликт.
— Я преклоняюсь перед ветеранами. Мне в моей жизни досталась маленькая война — всего полтора года. А они прошли четыре года страшной, самой кровопролитной войны. Я не понимаю тех, кто сажает на 9 Мая картошку. Мне хочется сберечь все эти фронтовые каски. Мои армейские шлемы, фуражки — это прежде всего дань уважения солдатам.
Фото из архива Станислава Архипенко