В мировом бизнесе все больше опасений, что искусственный интеллект (ИИ) может не оправдать себя. В прошедшем феврале об этом заговорил не кто-нибудь, а Сатья Наделла — генеральный директор корпорации Microsoft. Он предостерегает от шумихи вокруг ИИ — реальные экономические выгоды от него пока не поддаются измерению.
На фоне многомиллиардных вложений, как сообщил популярный сайт о новых технологиях Gizmodo, гендиректор Microsoft признал, что широко разрекламированные преимущества ИИ не находят подтверждения в реальном экономическом росте. Поэтому отрасль может ожидать резкое разочарование, сопоставимое с пузырем доткомов на рубеже XX — XXI веков.
Что такое пузырь доткомов
Четверть века назад доткомами называли молодые компании, которые работали исключительно в интернете. Он во второй половине 1990-х буквально очаровал инвесторов. Интернет, его поисковики, электронная почта восхищали не меньше, чем в свое время радио, телефон и телевидение. Интернет-компании страстно обещали инвесторам изменить мир. Их акции росли на сотни процентов в год.
Но в начале 2000-х техносказка закончилась крахом фондового рынка. С марта 2000 по октябрь 2002 года биржа NASDAQ, где котируются акции высокотехнологичных компаний, потеряла 80 процентов капитализации. Акции многих таких компаний обнулились, а с ними и счета не только миллионов мелких, но и десятков крупных инвесторов.
В 1995 году, по данным Всемирного банка (ВБ), доступ к интернету был у 40 миллионов человек. К 2000-му их стало 400 миллионов, а в 2005-м превысило миллиард. Бурное развитие технологий привело к буму в этой сфере бизнеса. По данным того же ВБ, к 1996 году число зарегистрированных наименований акций на американских биржах выросло до рекордных восьми тысяч. Для сравнения: в 2023-м их было вдвое меньше.
В США тогда считала своим долгом не только запустить собственный сайт, но и выйти на биржу чуть ли не каждая забегаловка. Тем более что для этого требовалось всего лишь добавить в название фирмы модное com, не заботясь о ее бизнес-плане и доходах. Их отсутствие, как ни удивительно, не смущало инвесторов — им хватило щедрых посулов светлого будущего и рекомендаций субъектов, называвших себя аналитиками. И случилось, казалось бы, невероятное: за пять лет, с марта 1995-го по март 2000 года, индекс NASDAQ взлетел на 500 процентов!
Но подъем длился недолго и закончился плачевно. В марте 2001 года, когда индекс NASDAQ рухнул на 60 процентов, газета The Washington Post опубликовала статью «Кто надул пузырь доткомов?» и поименно назвала тех, кто больше всех рекламировал акции интернет-компаний. Среди громких зазывал был поначалу малоизвестный эксперт Генри Блоджет, в считаные недели ставший «фондовой звездой» по прозвищу Король Генрих, Ральф Акампора, Эбби Коэн, Мэри Микер, десятки других деятелей, имена которых сегодня мало кто вспомнит.
Не отставали и СМИ в лице CNBC, Fortune, The Street, Time, многих других изданий, регулярно выпускавших (естественно, небесплатно) списки вроде «10 самых популярных акций нового тысячелетия». Понятно, почему инвесторы легко впадали в эйфорию и скупали акции интернет-компаний. В 1998 году только физические лица вложили в акции американских доткомов 150 миллиардов, в 1999-м — 180, а в 2000-м, когда все уже рушилось, — 260 миллиардов долларов.
Расплата была жестокой. По самым скромным подсчетам, лопнувший пузырь доткомов, как подсчитал летописец интернета Брайон Маккалоу, наказал к 2002 году 100 миллионов частных инвесторов на 5 триллионов долларов — столько они потеряли на обесценившихся акциях интернет-компаний. Плюс примерно каждый второй пенсионный счет в США просел более чем на 20 процентов — это потери в результате изъятия денег на покупку названных акций, когда их стоимость росла невиданными темпами. В результате даже слово «дотком» обрело второй — негативный! — смысл: плохой бизнес.
Урок не впрок
Оглушительно лопнувший пузырь доткомов, казалось бы, должен был стать суровым уроком и для первопроходцев в сфере ИИ. Но нечто похожее началось через два десятилетия, то есть пять назад, еще до форс-мажора — пандемии. СМИ и финансовые «гуру» начали чуть ли не ежедневно проверять устойчивость инвесторов к горячим заголовкам. Пандемия ударила по всему мировому бизнесу, кроме высокотехнологичных монстров, стоимость акций которых поднялась. В том числе быстрорастущих, но убыточных, как, например, брокерская Robinhood, торгующая акциями онлайн.
Как тут не вспомнить упомянутую Мэри Микер из Morgan Stanley. Она продвигала портфель акций двух сотен интернет-компаний. Осенью 1999 года, незадолго до начала краха, их общая рыночная стоимость составляла внушительные 450 миллиардов долларов. Но рыночная цена неустойчива и способна меняться в любую сторону за считаные часы. А вот суммарная убыточность тех двух сотен рекламируемых Микер интернет-компаний равнялась в названный период неизменным 6 миллиардам долларов. Убыточность совпала с падением цены акций «питомцев» Микер и лишь ускорила их банкротство.
В январе 2022 года популярный шоумен телеканала CNBC Джим Крамер советовал присмотреться к технологическим акциям Salesforce и крупнейшего производителя графических чипов Nvidia. А спустя девять месяцев их бумаги стоили уже на 30-40 процентов дешевле. Это не единственное подтверждение тенденции 2022 — 2024 годов, когда зашатались так называемые дизрапоры — тоже молодые компании, которые громко обещают, как и доткомы 25 лет назад, «изменить мировой уклад». Это криптобиржа Coinbase, телемедицина Teladoc, разработчик игр Roblox, фонд управления активами дизрапторов Ark Innovation, тот же Robinhood и многие другие, акции которых после отмены карантина обвалились на 70-90 процентов.
Представители IT-индустрии упорно твердят, что ИИ изменит жизнь людей в лучшую сторону. Генеральный директор Microsoft Сатья Наделла задает актуальнейший вопрос: в чем реальная экономическая отдача текущих процессов, включая многомиллиардные инвестиции в ИИ? По словам Наделлы, успех измеряется не тем, насколько ловко модель ИИ решает математические головоломки, а тем, оказывает ли технология заметное влияние на экономический рост.
В IT-отрасли много разглагольствуют об AGI, то есть об ИИ, превосходящем человеческое мышление. Научной базы в этих разговорах никакой хотя бы потому, что даже фундаментальная наука еще не понимает, как работает человеческий мозг. Грезы об AGI только отвлекают от реальных проблем. Гораздо важнее разрабатывать практические решения, которые действительно помогут бизнесу без риска двигаться вперед.
Лишь ежегодный экономический рост в 10 процентов станет явным признаком того, что ИИ экономически выгоден, считает Наделла. Однако в модели и инфраструктуру ИИ инвестируются миллиарды, но предложение не оправдывает спроса.
Главный посыл критики Наделлы: многие компании испытывают неодолимые трудности с полноценным внедрением ИИ. В частности, поддержка предприятиям на базе ИИ Copilot от Microsoft получила противоречивые отзывы. Многие компании не видят явной добавленной стоимости, и это негативно отражается на прибыли. Критику Наделлы предвосхитили в 2024 году исследователи Массачусетского технологического института, Института производительности и Института ценности бизнеса IBM.
Они проанализировали возможность замены человеческого труда ИИ в США на тех должностях, где можно использовать компьютерное зрение. Такой ИИ извлекает значимую информацию из цифровых изображений и других визуальных данных. Работа ученых — первая в Штатах оценка, какие задачи технически осуществимы и экономически привлекательны для автоматизации, а какие — нет. Результаты показали, что только 23 процента работников, если измерять их долларовую зарплату, могут быть эффективно заменены искусственным интеллектом.
В остальных случаях из-за дороговизны установки и эксплуатации визуального распознавания с помощью ИИ труд людей экономически эффективнее. Даже при снижении затрат на 20 процентов в год потребуются десятилетия, чтобы внедрение компьютерного зрения стало выгодным для бизнеса. Выходит, даже далеко не самый крутой ИИ себе дороже?
Еще одним примером преувеличения значимости ИИ стал шведский платежный сервис Klarna одноименной компании. Несколько месяцев назад она объявила, что заменит кадры для клиентской поддержки на ИИ. Наделла считает, что в конечном итоге в Klarna ИИ заменил… только телефонию, что невозможно назвать значимым успехом.
Торговцы грезами
Явным указанием на то, что даже у лидеров разработки и внедрения ИИ далеко не все в порядке с эффективностью, стало возвращение в прошедшем феврале к непосредственному руководству Google ее соучредителя Сергея Брина, отходившего несколько лет назад от текущих дел компании. Первым делом после возвращения Брин написал и направил всем сотрудникам Google служебную записку. Вот отрывки из нее, полностью опубликованной техносайтом The Verge: «Важнее всего код — сильный ИИ взлетит, когда ИИ начнет совершенствовать сам себя. Вероятно, поначалу потребуется значительное содействие человека, поэтому самое важное — производительность кода».
«Производительность — по моему опыту, 60 часов в неделю — золотая середина для темпа работы. Некоторые работают намного больше, но при этом могут выгореть или растерять творческий подход. Некоторые работают меньше 60 часов, но есть и те, кто работает по минимуму, просто чтобы выкрутиться. Вот такие люди не только нерезультативны, но и могут серьезно подорвать дисциплину всего коллектива».
«Место работы — важно работать в офисе, потому что личное присутствие гораздо эффективнее виртуального общения. Нам необходимо физически находиться рядом с коллегами, работающими над теми же задачами. Советую находиться в офисе хотя бы каждый будний день».
Во втором и третьем процитированных абзацах — сразу несколько противоречий не только с трудовым законодательством, но и с известными мировыми тенденциями.
Во-первых, в большинстве стран для служащих, которыми де-юре являются айтишники, нормальной продолжительностью законами установлена 40-часовая рабочая неделя. Брин требует увеличить ее продолжительность на треть. Во-вторых, он пытается поднять производительность Google экстенсивным, то есть дедовским способом. В-третьих, требуя присутствия подчиненных в офисе, Брин фактически признает неэффективность удаленки. Само по себе для целого ряда сфер это не новость. Изюминка в том, что это признается в сфере, которая создала возможности для удаленной работы. Выходит, грош ей цена, как и усилиям для такой возможности? В-четвертых, нравится это или нет кому-то, но с пандемийных лет удаленка набирает популярность, в первую очередь среди айтишников и молодежи в целом. В-пятых, требования Брина идут вразрез с мировой тенденцией к сокращению рабочей недели за счет интенсификации (производительности), например, четырехдневки. Во многих странах с ней экспериментируют, а в некоторых она стала повседневностью.
Как Брин надеется повысить производительность Google и качество ИИ хотя бы с учетом перечисленных нестыковок (есть и другие), сохранить квалифицированные или набрать новые кадры — загадка. Возникают подозрения, что Сергей утратил креативность (а была ли она?) и на грани паники, не видя иных, чем перечисленные сомнительные, вариантов.
Между тем модели искусственного интеллекта по-прежнему ненадежны. Нигде в мире ИИ не повысил качество образования и медицины — их уровень неумолимо снижается везде. ИИ умеет писать студенческие рефераты и диагностировать болезни, но всерьез обучать и лечить не в состоянии. Многие из моделей ИИ дают неверные, подчас чудовищные ответы, выходят из-под контроля, демонстрируя отсутствие даже зачатков элементарной логики мышления. Ненадежность и дороговизна — главные препятствия для широкомасштабного внедрения ИИ, особенно в критически важных для бизнеса областях. Фактически разработчики ИИ торгуют не высококачественным товаром, а грезами о нем.
Недавно Bank of America также сравнил текущие разработки искусственного интеллекта с пузырем доткомов и вынес вердикт: технология ИИ увлекательна, но недостаточна, чтобы добиться зримого экономического прорыва. К аналогичным выводам пришли независимые от IT-индустрии специалисты. Например, экономист Rosenberg Research Дэвид Розенберг и сооснователь исследовательской фирмы Macro Strategy Partnership Джеймс Фергюсон вообще не видят принципиальной разницы между пузырем доткомов 25-летней давности и нынешним ажиотажем вокруг ИИ. Сатья Наделла разделяет этот скептицизм. По его мнению, технологический сектор должен доказать реальную ценность ИИ, в противном случае нарастает риск краха и провала отрасли если не в небытие, то на долгие годы вперед.