Вопрос на засыпку: контрольный пакет акций — это сколько? Даже люди, далекие от экономики, ответят: более 50 процентов. Это логика. Контроль предполагает большинство. Ну так вот — отечественные реформаторы намерены эту цифру изменить. В Парламенте сейчас обсуждается законопроект, которым предлагается уменьшить ее до 25 процентов. И это лишь одна из 133 поправок в шесть кодексов и 13 законов Казахстана, цель которых ни много ни мало — государственное регулирование бизнеса. В каком-то смысле — даже переход от рыночной экономики к плановой.
Само по себе это вовсе не очевидное зло. Как и рынок не является абсолютным благом, в чем постсоветские граждане имели много возможностей убедиться. Но во всем нужна мера. Истина, как всегда, посередине. И, кстати, о середине. О 50 процентах. Эта поправка в статью 201 Предпринимательского кодекса, на первый взгляд, кажется очевидным нонсенсом. В самом деле, приобретаемая доля в 25 процентов не предоставляет права контролировать компанию или каким-либо образом определять ее действия. Так зачем вводить эту норму?
Смысл, уверяем, есть. Речь идет о так называемой экономической концентрации, то есть сосредоточивании бизнеса в одних руках под единой волей. Ну, например. Некая компания А приобретает долю компании Б. Раньше, если это приобретение позволяло компании А контролировать менее 50 процентов компании Б, антимонопольщиков это не интересовало. Поскольку не входило в понятие «экономическая концентрация».
И вот нынешними поправками ситуацию кардинально меняют. Даже если доля всего 25 процентов, на такие сделки требуется согласование с государством. А это не только время на бюрократические хлопоты. И неопределенность. Ведь предприниматель, который желает прикупить пакет акций, то есть осуществить экономическую концентрацию, должен подать в антимонопольный орган ходатайство о даче согласия государства на это действие. Затем ждать, пока АЗРК либо откажет, либо рассмотрит ходатайство, после чего или даст согласие, или выпишет мотивированный запрет.
Но теперь в этот алгоритм предлагают добавить еще один шаг. После принятия ходатайства надо будет предоставить идентификационные сведения о себе и предмете сделки, которые затем разместят «на интернет-ресурсе антимонопольного органа для проведения публичного обсуждения» (поправка в статью 205 ПК).
Тем самым нарушаются требования гражданского законодательства о соблюдении коммерческой тайны субъектов рынка! Кроме того, принятие этой поправки приведет к нарушению принципов предпринимательской деятельности, так как еще до оформления сделки о ней станет известно третьим лицам. Что, разумеется, в бизнесе крайне нежелательно. Ведь, зная о предстоящей сделке, могут вмешаться конкуренты и... В общем, нечего объяснять.
Повторимся, ранее подобные требования предъявлялись лишь тем, кто приобретал реальный контрольный пакет более 50 процентов акций. Говоря реальный, мы имеем в виду не только очевидную арифметику, но и общемировую практику. В законодательствах многих стран действующее правило — именно 50 и более процентов. Это соответствует стандартам ОЭСР, а также согласуется с Модельным законом о конкуренции ЕАЭС, в котором Казахстан состоит.
Теперь же круг тех, кто должен согласовывать сделки с государством, весьма расширился. До такой степени, что это по сути уже нельзя признать борьбой с монополистами и даже субъектами, доминирующими на тех или иных рынках. Так, например, определено, что для признания доминирования доля на рынке должна составлять не менее 35 процентов. То есть 25 процентов — это очень низкая планка, и госрегулирование затронет огромное число предпринимателей.
“Семейное” дело
Есть такое понятие — «группа лиц». Это связанные между собой субъекты бизнеса: разнообразные «дочки», «внучки» и, разумеется, материнские компании. И даже, собственно, физические лица. Какие совокупности следует признавать группой лиц, регламентирует статья 165 ПК.
Так вот, кого еще не касалось госрегулирование. Это уже состоявшиеся бизнес-империи. И, соответственно, уже урегулировавшие ранее разные экономические и юридические вопросы с государством. Именно поэтому государство менее пристально следит за теми финансовыми и организационными движениями, которые происходят внутри группы лиц. По существу это перекладывание имущества, обязательств и полномочий, что называется, из одного кармана в другой.
Однако нынешними поправками ситуацию планируют кардинально изменить. Поясним на примере.
Есть материнская компания А, владеющая 100 процентами акций дочерней компании Б, которая, в свою очередь, владеет 100 процентами внучатой компании В. Ранее они все входили в группу лиц. Теперь же компании А и В из группы исключаются, несмотря на то, что у них есть общий элемент — компания Б.
Делается это якобы потому, что на практике невозможно отследить родство субъектов бизнеса. А значит, их можно плодить до бесконечности, что может привести к созданию монопольного положения.
В результате понятие «группа лиц» предлагается просто вычеркнуть из казахстанского законодательства. При том что реально они не исчезнут. Только теперь и внутри них предпринимателям придется получить на любую сделку предварительное согласие антимонопольного органа. Что абсурдно: ведь, например, здание, которое материнская компания приобретает у своей дочки, и так ее собственность. Но, чтобы переложить из правого кармана в левый, испроси разрешения!
Цена регулирования цен
Всем известная картина: авиакомпании снижают тарифы, если покупать билеты загодя. Таксисты повышают цены в дождь и снегопад. А фрукты дешевеют к осени.
Это называется термином «динамическое ценообразование». Так вот, поправкой в статью 174 РК предлагается, во-первых, ввести правила динамического ценообразования, а во-вторых, заставить соблюдать их все субъекты рынка, которые занимают монопольное или хотя бы доминирующее положение на том или ином рынке.
К слову, если монополия — это очевидно 100-процентная «доля» на соответствующем рынке, то с доминирующим положением не все так просто. Выше уже говорилось, что доля на рынке должна составлять не менее 35 процентов (пункт 3 статьи 172), но, как следует из пункта 6 той же статьи, для признания доминирования при некоторых раскладах может хватить и более 15 процентов. Это очень низкая планка, и тем самым госрегулирование может коснуться весьма значительного числа предпринимателей. В чем проблема?
Дело в том, что Предпринимательским кодексом установлены принципы регулирования предпринимательской деятельности и любые положения кодекса должны им строго соответствовать.
Так вот, в Казахстане субъекты рынка самостоятельно устанавливают цены на свои товары и услуги за исключением случаев, предусмотренных законом (статья 116 ПК). Как известно, исключения потому так и называются, что их список исчерпывающий. Государственное регулирование цен устанавливается лишь для социально значимых продовольственных товаров и общественно значимых рынков: это предельные цены на лекарства, минимальные цены на крепкий алкоголь и сигареты, ГСМ на АЗС, тарифы на электроэнергию и т.п. Всего 14 пунктов.
В остальных случаях госрегулирование цен неуместно и даже запрещено. Однако вышеупомянутая поправка саботирует этот запрет, охраняющий свободу предпринимательства. Поскольку распространяется на всех субъектов, занимающих доминирующее положение на любых рынках. Поэтому эксперты и говорят, что новелла свидетельствует о переходе от рыночной экономики к ценовому регулированию всех рынков.
И если давление регулятора будет чрезмерным, эффект он даст обратный тому, который декларируется. Сначала пострадает бизнес — наиболее экономически активные граждане, но затем настанет черед и всех остальных.
У государства есть две задачи, которые порой кажутся противоположными: поддерживать, стимулировать бизнес как базу экономическую, но в то же время защищать потребителей как базу электоральную. Однако на самом деле второе невозможно без первого.
Смотрите: низкие цены и тарифы — это вроде бы благо для потребителей. Но если они искусственно, принудительно занижены, это разорение для производителей. То есть чрезмерное госрегулирование чревато сворачиванием бизнеса, уменьшением предложения и, как следствие, ростом цен. Как говорится, с чем боролись, на то и напоролись.
Уголь — в огонь глобализации!
И число таких новелл, как уже говорилось, приближается к полутора сотням. Обо всех здесь упоминать не будем, но еще об одной скажем.
Выше говорилось о государственном регулировании цен на общественно значимых рынках. Таковых действующее законодательство насчитывает пять (в пункте 1 статьи 124-5 ПК):
розничную реализацию электроэнергии энергоснабжающими организациями;
централизованные покупку и продажу электрической энергии единым закупщиком;
реализацию газа;
оказание услуг аэропортов на внутренних рейсах;
оказание услуг по перевозке грузов железнодорожным транспортом.
Так вот, в законопроекте предлагается (пп. 6) добавить в число общественно значимых рынков реализацию энергетического угля энергопроизводящим организациям. То есть того угля, который добытчики продают ТЭЦ для производства электроэнергии. Для того, чтобы регулировать цены еще и в этой сфере.
Антимонопольный орган мотивирует предложение тем, что в Казахстане “в отношении основной доли товаров и услуг, необходимых для производства электрической и тепловой энергии, применяется государственное регулирование цен”. Так почему энергетический уголь должен быть исключением?
Казалось бы, частность. На самом деле проблема глобальная.
Во всем мире идет, а где-то уже совершилась энергетическая революция: закрываются ТЭЦ, работающие на угле, вместо них возводятся газовые электростанции. Якобы последние более экологичны. Возможно. Но экология не альфа и омега всего на земле. Людям, о которых пекутся экологи, нужен не только чистый воздух, но и много чего еще. Работа, например. Которой шахтеры лишаются, когда закрываются шахты.
В Казахстане в этой отрасли заняты десятки тысяч людей. Существуют целые моногорода, построенные вокруг шахт. Что с ними будет, когда исчезнут угольные ТЭЦ? Экспортировать уголь не получится: в России, куда раньше в основном направлялся угольный экспорт, идет аналогичная энергетическая революция.
Говорят, ничего страшного. Мол, шахтеры переквалифицируются, как в той же Европе, где нулевую терпимость углю объявили раньше. Но это как посмотреть.
Цена, которую перенаселенная и оттого свихнувшаяся на экологии Европа заплатила за отказ от угля — тотальный перенос промышленности в Юго-Восточную Азию, где от угольных ТЭЦ отказываться не планируют, а наоборот. На самом деле энергетическая ценность угля (цена единицы электроэнергии из единицы топлива) несравнимо выше газа. Имидж этого топлива как “грязного” и “устаревшего” — результат исключительно политической повестки, преследующей свои цели. Да и чисто экологически это легенда: изготовление солнечных батарей на круг дает не меньше отходов, чем традиционные ТЭЦ.
Но промышленность без угля (читай: без дешевого электричества) глобально и фундаментально неконкурентна!
Вопрос — зачем Казахстану (отнюдь не перенаселенному) из-за чужой сомнительной политической повестки убивать свою развитую отрасль? Именно так: поскольку госрегулирование этого рынка как раз к такому результату и приведет.
Подытожим. Если добыча угля станет невыгодной, тогда естественным образом и ТЭЦ на угле вскоре ликвидируют. Чистая экология... и никакой промышленности. Плюс депрессивные шахтерские моногорода, полные безработных. Такова ли цель “прогрессивной” реформы?