Многое в городе у подножия гор связано с альпинизмом. Мемориальные таблички на доме, где жил Валерий Хрищатый, и на Центральном стадионе, рядом с которым жил Анатолий Букреев. Хрищатый достиг вершины Эвереста в 1982-м в составе первой советской гималайской экспедиции. Букреев поднимался туда четыре раза. Молодые альпинисты назвали его «человеком-Эверестом», и в урочище Медеу ему установлен памятник. В Заилийском Алатау есть пики Хрищатого и Букреева. На мемориале «Погибшим в горах» — таблички с их именами. В эти дни в Центральном музее республики проходит выставка «Анатолий Букреев. Восхождение», где можно увидеть эпизоды его пребывания в различных гималайских экспедициях. И вспоминается история, когда в высочайших горах мира наши альпинисты делали свои первые шаги.
Первый выход в большие горы состоялся 43 года назад. Как раз тогда я заинтересовалась этим видом человеческой деятельности и защитила в университете диплом на тему «Альпинизм и СМИ». О чем писали спортивные газеты? В основном о футболе, хоккее и других игровых видах, а мой интерес принес на страницы изданий и на экраны телевизоров свежий воздух гор. В мае 1982 года советские альпинисты, без преувеличения, произвели фурор в мире альпинизма.
Открываю книгу «Эверест, юго-западная стена» (Лениздат, 1984, составитель Л.М. Замятин). Она посвящена первой советской гималайской экспедиции. Подготовка советских альпинистов заняла три года. До этого времени они не поднимались выше 7500, но, даже дебютируя, выбрали никем не пройденный маршрут по контрфорсу юго-западной стены — один из сложнейших путей к вершине. При отборе 12 основных и шести запасных участников учитывались уровень специальной альпинистской и морально-волевой подготовки, степень совместимости кандидатов, гарантирующая возможность автономной работы двоек и четверок в экстремальных условиях. Напомню, экспедицией руководил Евгений Тамм, в состав были включены пятеро алматинцев: Ерванд Ильинский, Казбек Валиев, Валерий Хрищатый, Сергей Чепчев и Юрий Голодов. К тому времени они были двукратными чемпионами СССР.
«До штурма юго-западной стены Эвереста советской экспедицией на высочайшей точке планеты побывали 111 восходителей, четырежды вершины достигли женщины — японка Юнко Табей, тибетка Пхантонг, полька Ванда Руткевич, альпинистка из Западной Германии Ханнелора Шмац. Наши альпинисты с первой попытки успешно решили главную проблему Эвереста — подъем по юго-западной стене. К числу восходителей прибавилось 11 советских спортсменов. Вместе с нашими восходителями на маршруте работали 11 высотных носильщиков, но вследствие технической сложности лишь двое шерпов сумели достичь высоты 7800. Нашими спортсменами были дважды совершены ночные восхождения: двойка С. Бершов — М. Туркевич и К. Валиев — В. Хрищатый. Штурм Эвереста был совершен в небывало трудных погодных условиях».
Друзья-соперники
Из дневника В. Шопина: «Каждый город, каждая республика борется за право участия в экспедиции. Подтверждается формула — друзья-соперники. Каждый знает, что в команду будет отобрано всего 20 человек и четверо запасных. Техническая подготовка оценивается по двум показателям — скальная техника и ледовая. Скальные соревнования проходили на крутых скалах справа от Луковой поляны (Памир). Состязались в связках с обязательной сменой ведущего. Ледовую технику демонстрировали тоже в связках на крутом 400-метровом ледовом склоне. Очень строго карались судьями ошибки в технике страховки. Учитывались мнение обследовавшей альпинистов комплексной научной группы и «гамбургский счет». Дальнейший отбор — на склонах высочайшей вершины Союза. На этот раз мы должны отработать гималайскую тактику восхождения на южном контрфорсе пика Коммунизма».
Присядем на дорожку
Эверест. После долгой напряженной работы на маршруте впереди оказалась двойка Балыбердин — Мысловский. «Все понимали, что у группы, которая поставит лагерь 5, вряд ли хватит сил взойти на вершину. «Посмотрим, — сказал Бэл. — Дело есть дело, и кто-то должен делать его». С грустью расстался со своим земляком и напарником Володей Балыбердиным, — писал в дневнике Шопин. — В тот момент мы еще не знали, что он идет к победе, а я — к горечи незавершенности. Я очень хотел, чтобы они присели перед дорогой. Шерпы поняли, что у нас свои боги, которые требуют такого обряда».
На вечерней связи 30 апреля узнали, что передовая двойка находится на десятой веревке выше лагеря 3. Уже темно, а им предстоит пройти еще 8 веревок до лагеря 4. Все рации на приеме, в базе царит беспокойство. Но тревога сменилась радостью — передовая двойка достигла вершины.
В книге «Эверест-82» (Москва, «Физкультура и спорт», 1984) этот момент описан так. «Шли мы восемь часов до вершины, — рассказывал Владимир Балыбердин. — В конце концов выползли туда. Смотрю: туда спуск, сюда спуск, здесь Непал, здесь Тибет. Я вышел на самую макушку и увидел метрах в трех дальше железку белого металла. Тряпки на ней цветные выгоревшие привязаны… Достал рацию и связался с Таммом. «Во все стороны путь только вниз. Что будем делать?» Это был великий момент в жизни Тамма».
Первый советский альпинист ступил на вершину вершин, сбылась мечта многих поколений. Руководитель экспедиции не мог говорить, его душили слезы…
Балыбердин приготовил камеру, стоя метрах в трех от треноги, чтобы снять подходящего к ней Эдуарда Мысловского, но тот прошел мимо и упал в снег.
Драматичный спуск
На спуске пошел снег, темп замедлился. Двойке грозила холодная ночевка, что означало одно — конец. Тем временем в пятом лагере уже находилась четверка Валентина Иванова. Они обустраивали лагерь и ждали возвращения двойки, когда Балыбердин по рации сообщил, что засыпанные снегом скалы теперь неузнаваемы и двигаются они крайне медленно, и если бы им вышли навстречу с кислородом, пищей и горчим питьем… Сергей Ефимов отметил: уж если Бэл просит о помощи, это серьезно. Каждый из четверки был готов выйти навстречу, но это значило, что он рискует остаться без вершины.
На помощь вышли два прекрасных скалолаза Михаил Туркевич и Сергей Бершов. Теперь двум двойкам надо было найти друг друга в напирающей тьме, и они встретились. Напоив обессиленных восходителей и надев на них кислородные маски, Бершов спросил, сколько до вершины. Это был их единственный шанс, и Тамм, поначалу запретивший ночной выход, все же согласился с этим решением.
Двадцать часов прошло с того момента, как ушла наверх первая двойка, девять часов назад ушли Бершов с Туркевичем. Иванов и Ефимов понимают, что надо выходить на помощь. Но вот сверху послышались голоса!
«23 часа в лютом холоде, один — без кислорода, другой — с кислородом беспрерывно работали на высоте начиная от 8500 до вершины и обратно». Балыбердин написал в дневнике: «Где этот предел и что после него? Никогда за всю свою альпинистскую жизнь я не был так близок к концу».
На штурм выходит связка Ефимов — Иванов. А из лагеря 3 в лагерь 4 идут Хрищатый и Валиев, в их аптечках есть лекарства от обморожений для Мысловского.
Вернувшихся в базовый лагерь восходителей буквально рвали на части и душили в объятиях. Мысловский вытряхнул из мешка камни с Эвереста — разбирайте. К вечеру того же дня вернулись сверху Иванов и Ефимов. В своей палатке лежал упавший в ледовую трещину Алексей Москальцов — тяжелое сотрясение мозга, вывих, и четверка, в которую вошел Юрий Голодов, стала тройкой.
Под знаменем Ильинского
Из книги «Эверест-82»: «Четверка Ерванда Ильинского могла взойти на вершину в полном составе. Все группы, кроме алма-атинской, были сборными. Под знаменем Ильинского были собраны его ученики. Покорение всей четверкой Эвереста было бы для них не просто успехом — это был бы акт благодарности учителю (который, впрочем, ненамного старше подопечных)».
Ильинский и Чепчев вышли из базового лагеря на день позже Валиева и Хрищатого. Ильинский сопровождал караван грузов, который несли носильщики, и запоздал с акклиматизацией. Валиев и Хрищатый должны были забросить из лагеря 3 кислород в лагерь 4 и вернуться в третий, чтобы соединиться с Ильинским и Чепчевым. Но гора перетасовала карты.
Из книги «Эверест, юго-западная стена»: «8 мая. Казбек Валиев и Валера Хрищатый вышли из пятого лагеря на штурм вершины. До 8500 Хрищатый работал без кислорода. Без него пошел и на вершину. Но доконал ветер. Сильнейший холодный ветер мы ощущали сегодня даже в базовом лагере. Этот ветрище заставил алма-атинскую двойку вернуться к палатке. Они ждали, когда поутихнет, надеясь повторить попытку вечером». А к пятому лагерю уже поднималась двойка Ильинский — Чепчев.
Ночное восхождение, в штормовой ветер… И риск утраивается. Всю ночь в базе дежурные не отходили от рации. В 6.15 Ильинский сообщил из лагеря 5, что Валиев и Хрищатый с вершины не вернулись. Тамм предложил ему выйти на поиски, но в 8.30 они уже шли к пятому лагерю, и с ними была установлена голосовая связь. «Учитывая, что Валиев с Хрищатым совершенно обессилели и к тому же обморозились, тренерский совет предложил Ильинскому и Чепчеву отказаться от восхождения и сопровождать своих товарищей на спуске. Эрик сопротивлялся, пытался возражать. Но Тамм был непреклонен. Вся алма-атинская четверка начала спуск».
В тот же день по связи альпинистам сообщили, что всему спортивному составу экспедиции присвоено звание заслуженных мастеров спорта СССР. «Нам дали замахнуться, но не дали ударить», — пишет Шопин. Когда они с Черным сделали четыре грузовые ходки наверх и ждали своей очереди на решающий штурмовой выход, пришла телеграмма из спорткомитета с приказом «все выходы прекратить». Был неблагоприятный прогноз погоды, нельзя было рисковать.
Тамм писал: «8 мая четверка Ерванда Ильинского спускалась в лагерь 3, а тройка Валерия Хомутова поднималась в четвертый. Тройка двигалась без сбоев, несмотря на большую загрузку: кислорода в верхних лагерях не оставалось, и они выносили туда необходимые им баллоны». Группа Хомутов — Пучков — Голодов достигла вершины в День Победы.
Ильинский взошел на Эверест с севера в 1990 году, работая тренером в американо-китайско-советской экспедиции. В 1997-м под его руководством на Эверест c севера взошла первая женщина из Казахстана Людмила Савина.