Сегодня, когда весь мир переживает и пережевывает трагедию в Турции, хотелось бы вспомнить аналогичную катастрофу, свидетелем которой мне довелось быть. Землетрясение 2015 года в Непале, сопоставимое с турецким по энергетическому классу, разрушениям и многотысячным жертвам, но не столь заметное для мирового сообщества. Непал ведь, в отличие от Турции, страна без амбиций, к тому же одна из беднейших на земле.
В Непал я приехал совсем с другими задачами и планами. Это была уже не первая поездка в эту удивительную страну, так остро манившую меня своей контрастной природой и исторической заповедностью. Своеобразный географический тупик у подножия самых высоких гор планеты предполагал тут своеобразную «ловушку» для народов и племен с их исконным своеобразием, принесенным из самых разных частей света. И все это в Непале есть и превосходит ожидания.
Удар!
25 апреля 2015 года застало меня в Покхаре, втором по величине городе Непала, расположенном в 200 километрах к западу от Катманду. Я сидел на балконе второго этажа маленькой гостиницы и заносил в дневник впечатления предыдущего дня, проведенного у легендарной реки Кали Гандак. По ней проходил древний караванный путь в чародейное и закрытое королевство Мустанг, находившееся уже по ту сторону Гималаев. Заполняя дневник, я попутно рассматривал вялотекущую жизнь внизу, на улице, где крестьяне-горожане ловили сорвавшегося с привязи буйвола, в лавке напротив о чем-то эмоционально судачили женщины в ярких одеяниях, озабоченные гнездостроительством малые цапли проносились по воздуху во всех направлениях. Сразу скажу, что никто из меньших братьев отнюдь не испытывал какого-то вещего беспокойства.
Мои дневниковые записи о цветущих саловых деревьях, которыми я вполне насладился накануне, и их связью с рождением Будды Шакьямуни (неподалеку отсюда, в роще Лумбини) так и оборвались на полуслове.
А это уже следующая запись: «12.00. Только что Покхару изрядно тряхнуло. И сейчас продолжает потряхивать. Баллов на пять! Все тут же повыскакивали на улицу. И хозяева гостиницы впереди. Пожалуй, такого конкретного землетрясения я еще не чувствовал. Было видно, как трясутся здания, и ощущалось, как земля ходит под ногами…»
Меня, как коренного алматинца, зыбкостью земной тверди не удивить. Но то, что стряслось в Покхаре, явно выходило за рамки всего ощущавшегося ранее. Мы привыкли, что вслед за сейсмическим ударом амплитуда сотрясений начинает сразу же утихать. Здесь же раскачивание почвы продолжалось несколько минут с одинаковой силой. Все говорило о грозной силе произошедшего. Но разрушений не последовало, от того-то, на глазок, я и преуменьшил силу землетрясения на один балл.
Еще удар!
«13.00. Прошелся по городу. Все на улице. Туристы спокойнее местных. Разрушений нет. В лавках попадали товары с полок. Кое-где сорвались кирпичи со строящихся зданий. Люди напуганы и возбуждены.
Пока шел, случился второй толчок. Все опять повыскакивали из зданий. Но это уже афтершок.
Во время первого толчка я тоже выскочил на улицу. Правда, после некоторого раздумья. Лишь с этой тетрадкой в руках. Но какого-то животного страха не было. Привычка. Однако дрожь земная передалась мне неприятной дрожью в ногах. У меня в номере упала бутылка воды со стола.»
В гостинице пропал свет. А вместе с ним - интернет и телевидение. Потому ничего нового за это время я не узнал.
«13.36. Земля и сейчас подергивается где-то в глубине. Недовольна чем-то. Вода в бутылке на столе не стоит спокойно. Мелко колышется…
Завтра еду в Катманду. Надеюсь, что эпицентр не там. Потому как, когда в 30-е годы Долину тряхнуло, то… Ведь все развалины не восстановлены до сих пор…»
Изучая долину Катманду в предшествующие недели, я то и дело наталкивался на следы разрушений 1934 года - невосстановленные развалины, покосившиеся здания, растрескавшиеся стены. Почему-то «воспоминания» о том землетрясении неотвязно преследовали меня все те дни. Ненавязчиво, но постоянно. Отсюда и эта запись-опасение, сделанная еще до того, как стала открываться подлинная картина произошедшего.
«17.30. Надо же, случилось именно то, чего я опасался на этой же странице выше. То самое, чего не было уже 80 лет. И именно там, в долине Катманду, самые большие разрушения.
В отеле отключили свет, и связи нет. Пошел искать Wi-Fi и наткнулся на работающий в одном кафе телевизор, «обсаженный» явно шокированными людьми. Показывали развалины и трупы. Вначале не мог понять, где это. Картинка была очень сумбурной и непрофессиональной, как это часто случается «сразу после».
- Что за город?
- Катманду!»
Катманду поверженный
…Спустя два дня после катастрофы я все же добрался до Катманду с первой оказией. Наверное, если бы можно было трезво и реально оценить все, что творится в разрушенной стране, то стоило бы задержать выезд из благополучной Покхары на неделю. Но вот чего-чего, а возможности трезво и реально рассматривать произошедшее не было. Информационное пространство переплелось в причудливый клубок обрывков, догадок, инсинуаций и откровенной неправды.
Плотность населения долины Катманду - где, по существу, слились в единую агломерацию несколько древних царств со своими столицами (Катманду, Патан, Бхактапур), да еще и масса прилегающих сел - многократно превышает подобный показатель для европейских городов-миллионников. Отсюда проистекают особенности застройки Большой Долины, в основе которой не ощущается ничего, кроме чуть-чуть приглаженного хаоса.
Большая часть зданий (в пять-шесть этажей) нагромождена в совершенном беспорядке и зачастую соединена узкими улицами, среди которых есть такие, где пешеходы проходят навстречу боком. Но это вовсе не значит, что город - сплошная пешеходная зона. Мусорщики с тачками, крикливые разносчики, вездесущие мотоциклисты, меланхоличные священные коровы - также полноправные участники уличного движения в этих щелях.
Улицы пошире с наступлением утра автоматически становятся еще и многолюдными торжищами. Распахиваются лавки нижних этажей, раскладывают товар на земле лоточники, начинают сновать во все стороны коробейники. А все остальное место занимают покупатели, прохожие, зеваки, мотоциклисты и туристы (прибавление которых за последние годы стало в Катманду заметно невооруженным глазом).
Вот потому-то появившиеся в те дни сообщения некоторых СМИ о тотальном разрушении Катманду и неисчислимых жертвах предопределяли ожидание. Смущало, правда, что на местном телевидении никаких картинок «сплошного разрушения» не попадалось.
Но у СМИ давно уже другие сверхзадачи и чаяния, нежели классическое и беспристрастное информирование. Действительно, чье внимание соблазнишь, если из разрушенной страны станешь сообщать о том, что сохранилось, а не о том, что разрушилось? И не продемонстрируешь многочисленные трупы, которые как-то незаметно вообще стали основным элементом «качественного контента» и показателем популярности отдельной новости. Чем больше трупов - хороших и разных, тем выше рейтинг, тираж, количество просмотров (и привлекательность для рекламодателей).
Но увиденное не превзошло ожидаемого. Слава богу!
В моем дневнике в день прибытия в столицу Непала появилась такая запись: «Катманду пронизан паникой и запустением. Все бегут из города. Улицы непривычно пусты. Закрыто 99 процентов всего, что работало. Тамель эвакуирован. (Тамель - забитый гостиницами, ресторанами и магазинами туристический анклав Катманду. - Авт.) Моя очередная попытка попасть в Тибет рассыпалась еще на подъезде к городу, когда я увидел толпы штурмующих все, что движется (а все движется за город). Мое турагентство (как и все прочие) затаилось за глухими железными жалюзи. Вместе с паспортом и готовой китайской визой.
Дом рядом эффектно «подломился» и оперся на соседний. Но разрушения в городе не фатальные! Есть дома, превратившиеся в груды обломков, есть - с обвалившимися стенами. Но большая часть цела. Хотя и стоит брошенная, покрытая пылью и окутанная каким-то заклятием.
В городе нет электричества, воды, так что отели Тамеля закрыты. Нашел приют в Российском центре науки и культуры среди пары сотен соотечественников и земляков по нашей бывшей стране. Поставил свою палатку рядом с полусотней других в садике центра и обрел таким образом свой угол в разоренном городе…»
Продолжение следует
Андрей Михайлов
Фото автора
Справка НП: Андрей Михайлов - литератор и странствователь, автор географической дилогии «К востоку от Запада. К западу от Востока».
В рамках проекта автор рассказывает о том, что увидел, прочувствовал и познал в своих странствованиях по разным уголкам «Глобального юга».
«Глобальный юг» - термин из новейшей политологии. Для «западного мира» в этот «юг» включается все, что только ропщет и недостаточно проникается либеральным величием. Такое двоичное членение всемирной географии на «Запад» и «Юг» - яркая примета эпохи. От него всего шаг до «плоской Земли», вокруг которой вращается все остальное. Но для меня знаменательно, что новоявленное членение отделило сферу моих собственных интересов от того, мимо чего я проходил без особого сожаления. «Глобальный юг», ошеломляющий воображение своими неожиданными проявлениями и особыми путями, - это ведь историческая бездна в сравнении с вылизанной целлулоидной лужайкой «Локального запада»!
