Беспрецедентная новость пришла из Украины. Хотя с юридической точки зрения - скорее, прецедентная. Православная церковь Украины (ПЦУ) разрешила прихожанам праздновать Рождество по григорианскому календарю - 25 декабря, оставив, впрочем, возможность справлять и по юлианскому, как раньше, - 7 января. Причем официально, с соответствующим богослужением в православных храмах. Это произошло впервые в истории на огромном пространстве, которое принято называть постсоветским.
Прецедент! Который способен в перспективе привести к повсеместной отмене устаревшего, но по-прежнему используемого РПЦ юлианского календаря. В том числе и в поликонфессиональном Казахстане, где православие - одна из основных религий.
И это не просто рокировка дат, перенос выходного дня. Это вопрос жизни и смерти.
С некоторых пор автора перестал удовлетворять Новый год. Причина – праздник утратил свою волшебную магию, свою чудесную составляющую.
Помните «раньше»? Помните то – сначала детское, затем подростковое – экстатическое нетерпение, с которым мы ждали утром вечера, а вечером утра?! Фейерверки, подарки, каникулы, мультфильмы – все это околдовывало и само по себе, но будучи вместе и сразу давало кумулятивный эффект, взрывая праздником быт. А как благоухали те мандарины…
И сравните с «теперь». Новый год, говорите; а что суетиться-то; придет – встретим. Нет, словом, былого энтузиазма.
Автор предвидит отповедь: все это, мол, возраст, старость даже.
Ой ли? Только ли? Ведь надежда на чудо – даже расчет на чудо – в людях с годами только крепнет (пятилетние дети, верящие в Деда Мороза, по сравнению с двадцатилетними, которые верят певцам, сорокалетними, которые верят политикам, и шестидесятилетними, которые верят врачам, – сущие прагматики).
А Новому году на самом деле нужны реформы.
Причем не нововведения, а, скажем так, возвращение к истокам.
И для начала порядок следует навести в календаре. А то что ж получается?! Во всем крещеном мире – от мыса Горн и до Балканских гор, от Большого Невольничьего озера и до мыса Доброй надежды – сначала справляют Рождество, а уж затем встречают Новый год. И только у нас (да сербов, да грузин, да афонских монахов, да редких эфиопов и прочих старообрядцев) все не как у людей.
Автор не считает нужным здесь встревать в давнишний вялотекущий конфликт между Юлием и Григорием, но кажется, что, наделав клонов дат по новому и старому стилю, ответственные за время люди внесли в историю совершенно лишнюю путаницу, которой в ней и без того хватает.
Тут ведь главное что? Новый год, конечно, – праздник светский, и отмечает его нынче все прогрессивное человечество независимо от конфессиональной ориентации, а зачастую в этом плане и вовсе девственное. И однако очевидно, что вся та светлая, живая радость, которую он дарит – отблеск совсем другого события, не имеющего никакого отношения ни к поздравлениям президентов, ни к бою курантов, ни, по правде говоря, даже к Снегурочке.
Действительно, ну не очередную же годовщину первой инаугурации римских консулов (когда, собственно, и появилось это понятие – юридического и финансового нового года) мы празднуем в ночь с 31 декабря на 1 января! И не в честь поднятия стрелок на циферблате поднимаем бокалы с шампанским. Согласитесь, повод для пира и карнавала довольно нелепый…
На самом деле, без торжества Рождества, без мистерии той библейской ночи вся эта новогодняя мишура, петарды и хлопушки – пустые хлопоты. Детей спасает то, что их генетической памяти меньше нужны календарные закладки, эти ментальные посредники: новогодней елке они радуются как рождественской, а конфигурация кремлевской звезды не заслоняет им света Вифлеемской.
Но с возрастом эта детская непосредственность «проходит». Изыскивать в себе силы колядовать по гостям до утра, воодушевляясь лишь сознанием перевернутой календарной страницы, становится все труднее. И вот, ранее несгибаемые гуляки и бражники, герои застольных былин, сначала исключают из своей программы Новый год по Гринвичу, затем все чаще «не доживают» до московского, а в конце концов - ограничиваются владивостокским…
А все потому, что Новый год… занимает не свое место! И место как раз Рождества, которое советская власть сначала (в 1927 году) запретила как официальный праздник, а затем (в канун 1936-го) пошла другим путем, сделав попытку – и небезуспешную – подменить в сознании граждан «вредный религиозный пережиток» политкорректной встречей Нового года, а рождественскую елку – соответственно, новогодней, установив оную в Кремле и увенчав слегка урезанной (пять лучей вместо восьми) звездой…
Конечно, Рождество давно реабилитировано, и историческая справедливость как будто восстановлена, но… откровенно говоря, тоже в слегка урезанном виде. В связи с чем у автора возникает вопрос - и не такой уж еретический, как следует из новостей из Украины. А почему бы лошадь не поставить все-таки впереди телеги – и не вернуть народу старое доброе, предновогоднее, Рождество 25 декабря, когда его праздновали наши прадеды и празднует поныне весь белый свет (и католический, и протестантский, и, между прочим, православный тоже)?! Возможно, тогда загадка, почему предновогодние дни волнительнее самого Нового года, наконец, разрешится и перестанет быть парадоксом (для ортодоксов). А у нынешних детей появится шанс, что святочное ликование и упоение не переродится с возрастом в двухнедельные возлияния и запой…
И кстати, о елке. Не оттого ли, что за полвека своего искусственного существования в идеологической реанимации Новый год выхолостился, превратился в гротескное застолье, тусовку, корпоратив, стали возможны и пластмассовые искусственные елки? Ну что за насилие над природой праздника?! Прикрывающееся к тому же якобы гуманными соображениями и приобретающее в последнее время некий официальный характер. (Что следующее? Пасхальные куличи из отрубей, соевый «баран» на Курбан-айт?)
Нет. Елка, друзья, должна быть настоящей. И не надо ее, красавицу, жалеть! Быть срубленной под Рождество и Новый год – лучшая судьба, какая ее может ждать. Если угодно – миссия. Как миссия гуся – быть зажаренным с яблоками. И остаться в памяти съевшего его народа.
Альтернатива – превратиться в труху и быть сожранным червями, сгинуть бесславно в анонимном природном кишечнике, в черном чреве времени. Альтернатива, к слову, поджидающая и нас. А елка под звездой (такой, говорят, ее увидел в лесу в Сочельник Мартин Лютер, срубил, привез домой – и тем самым ввел этот праздник в мирской обиход) – живущая не для себя, а для окружающих – напоминание о том, что есть и другая, парадная дверь в вечность.
Андрей Губенко
